Как близки в нашей жизни радость и скорбь. Пасхальная седмица в 2022 году принесла нам горечь расставания с удивительной матушкой Софией, игуменьей Вятского Преображенского монастыря. Но, имея дар необыкновенной любви к людям, она не позволила нам сильно грустить: отпевание прошло под радостные пасхальные песнопения, а в день её отшествия к Богу многие видели над городом высокую двойную радугу! Так Господь нас утешил. А затем был праздник жён-мироносиц, в который паломническая служба «С Вятки» отмечала своё 18-летие. В День Победы, в «праздник со слезами на глазах», мы благодарили Господа за Его милость к России, вспоминали подвиг нашего народа на фронте и в тылу. В те страшные военные годы усилилась покаянная молитва к Богу. Храмы, уцелевшие после гонений на веру, наполнялись людьми. О спасении Родины молились многие подвижники, ныне прославленные в лике святых. Об одном из них мне хотелось бы рассказать в этой статье.
Дачный посёлок под Петербургом
Составляя маршрут весенней поездки в Санкт-Петербург, решила, что нужно обязательно заехать в Вырицу и помолиться в Казанском храме у раки преподобного Серафима. Вырица — это современный посёлок, расположенный в 60 километрах от Санкт-Петербурга в излучине реки Оредеж. Сформировался он на рубеже XIX–XX веков и благодаря железнодорожному сообщению с северной столицей стал быстро развиваться. Этому также способствовала идея петербургских властей по обустройству новых дачных поселений в пределах Царскосельского уезда. Чистая речная вода, сухие песчаные берега и огромный сосновый бор Вырицы создавали исключительно благоприятные условия для летнего отдыха. Вскоре по площади застройки посёлок превзошёл Павловск и Царское Село. В связи с этим в 1912 году на общем собрании жителей была признана желательность постройки второго православного храма (первой в 1908 году возвели церковь апостолов Петра и Павла). Через два года епископ Гдовский Вениамин, будущий священномученик, освятил шатровый деревянный храм в честь Казанской иконы Божией Матери, ставший архитектурной и смысловой доминантой Княжеской Долины.
Особого внимания заслуживает организация выдающимся архитектором М.В. Красовским внутреннего пространства церкви, максимально приспособленного для богослужения. Расположение оконных проёмов давало восхитительное движение света во время Литургии. Благодаря оригинальным золотистым стёклам храм даже в пасмурную погоду наполнялся «солнечным» светом. Тонкой резьбы дубовый иконостас с изысканной живописью строгановского письма был выполнен по рисункам М.В. Красовского. По замыслу зодчего иконостас предполагался низким, в два яруса, что позволяло световому потоку из трёх очень больших алтарных окон переливаться поверх преграды в церковь к молящемуся народу. Однако в 1921 году иконостас Казанского храма по какой-то причине был заменён иконостасом из Никольской церкви приюта братьев Брусницыных. В 1938 году, накануне войны с Финляндией, храм в честь Казанского образа Богородицы был закрыт советской властью, но церковную утварь священнослужителям и прихожанам удалось сохранить.
Жизнь в миру
В 1930 году после закрытия Александро-Невской Лавры в Вырицу переехал духовник обители старец-схимник Серафим, некогда успешный предприниматель и меценат Василий Николаевич Муравьёв. Родился он 31 марта 1866 года в деревне Вахромеево Ярославской губернии. Мальчик сам научился читать и писать и, когда неожиданно умер отец, а мать заболела, стал кормильцем в семье. Десятилетним ребёнком сначала прислуживал в одной из торговых лавок Санкт-Петербурга, затем стал там приказчиком, а в 1892 году Василий Муравьёв открыл своё дело: занимался продажей пушнины. Кроме того, два года он учился на Высших коммерческих курсах. Выходец из крестьян не только добился успеха в торговле, но и получил хорошее образование, прекрасно знал историю, овладел богатством русского языка.
В 1890 году Василий Николаевич обвенчался со своей супругой Ольгой Ивановной. Она сопровождала мужа во время его деловых поездок в Варшаву, Париж и Вену. В 1895-м в семье родился сын Николай. Впоследствии родители отдали его в Императорскую Николаевскую гимназию в Царском Селе, после окончания которой молодой человек поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета.
Внешне это была обеспеченная светская семья, но на самом деле Муравьёвы, строгие к себе и внимательные к другим христиане, жили довольно скромно. Преподобный Варнава Гефсиманский, их духовник, наставлял Василия Николаевича и Ольгу Ивановну: «Пока живём, мы должны приносить пользу людям». Неудивительно, что все 30 лет совместной жизни Муравьёвых прошли в делах милосердия. Они помогали Иверской обители, устроенной отцом Варнавой, на свои деньги содержали несколько богаделен в Петербурге, регулярно посещали одиноких стариков и больных в казённых лечебницах, кого-то перевозили к себе домой для скорейшего выздоровления. Например, они приютили у себя тяжело заболевшую монахиню Воскресенского Новодевичьего монастыря, которая находилась на иждивении Муравьёвых вплоть до 1917 года. В дни больших церковных праздников супруги накрывали в своём доме стол для бедных.
Мало кто знал, что Василий Николаевич с самого детства жил мечтой о монашестве. Что удивительно, его жена Ольга Ивановна с юности тоже думала об иночестве. Ещё 12-летним мальчиком Василий пришёл в Александро-Невскую Лавру и умолял принять его послушником. «Васенька, тебе суждено пройти путь мирской, тернистый, со многими скорбями. Соверши же его перед Богом и совестью, и Господь вознаградит тебя», — услышал он от старца-схимника, к которому мальчика проводили монахи. То же сказал Василию Николаевичу старец Варнава. И с этим благословением, оставив свою волю, Муравьёв жил многие годы.
Как признавалась своим родным Ольга Ивановна, поначалу ей было непросто жить с мужем, потому что он был не от мира сего. Богатый, успешный человек, вместе с тем он оставался простым и доверчивым, поэтому подчинённые его нередко обманывали. Однажды Василий Николаевич застал в своём доме вора, который, пытаясь убежать с мешком награбленного, впопыхах уронил свою добычу, и всё добро раскатилось по полу. И тут увидевший преступника хозяин… помог собрать ценные вещи, уложил их обратно в мешок и спокойно проводил вора из дома, а когда всё раскрылось, говорил, что украденное он подарил!
Постриг в монашество
Одним из поворотных моментов в жизни Муравьёвых стала смерть в младенчестве дочери Ольги. После этого испытания с благословения духовника супруги решили жить, как брат и сестра. Однажды, когда они молились вместе с отцом Варнавой, старец трижды благословил духовного сына, возложил ему на главу руки и сугубо помолился. После этого благословения в душе Василия Николаевича появилось какое-то необыкновенное спокойствие, которое не оставляло его на протяжении всей последующей жизни, обострилось духовное зрение, окрепла и без того удивительная память. Отец Варнава учил Муравьёва Иисусовой молитве, наставлял внимательно следить за движениями души, не гнушаться никаким человеком, всякое зло покрывать любовью…
В разгар революционных событий и Гражданской войны Муравьёвы приняли решение, к которому шли много лет. У них было большое состояние, связи за границей, и они могли уехать ещё в 1917-м, но решили остаться на Родине, все свои средства пожертвовали на нужды Церкви и в 1920 году приняли монашество. Василий Николаевич при постриге в Александро-Невской Лавре получил имя Варнава, а Ольга Ивановна, поселившаяся в Воскресенском Новодевичьем монастыре, стала Христиной.
Шла Гражданская война, в Лавру непрекращающимся потоком привозили отпевать убитых. Тут же собирались средства для голодающих, на содержание сирот, организовывались бесплатные обеды. В этом принимал деятельное участие и отец Варнава. Вместе с братией он пережил попытку захвата обители обновленцами. В ссылки и заключение один за другим отправлялись петроградские архиереи, священники и монахи. В 1927 году на отца Варнаву возложили послушание духовника Лавры. Он согласился с одним непременным условием: в связи с великой трудностью этого служения батюшка попросил постричь его в схиму. Так он стал иеросхимонахом Серафимом. Прп. Серафим Саровский был его любимым святым. В 1903 году Василий Николаевич вместе с женой побывали на торжествах в честь прославления преподобного Серафима. Оба вспоминали, что такой благодати и радости не чувствовали нигде и никогда…
Тяжёлое испытание ожидало братию Александро-Невской Лавры в ночь на 18 февраля 1932 года. Её назвали в народе «святой ночью»: именно тогда в городе начались массовые аресты монашествующих и духовенства. Около 500 человек отправили в лагеря и ссылки! Но отца Серафима Господь сохранил от этой участи, его ждал другой крест. Однажды, двумя годами ранее, проведя в лаврском соборе много часов за исповедью, старец упал на холодный каменный пол и не мог подняться. Прибывший врач поставил несколько диагнозов: межрёберная невралгия, ревматизм, закупорка вен нижних конечностей. Батюшка был тяжело болен, но скрывал это. Он говорил так: «Я, грешный, ещё не этого достоин! Есть люди, которые и не такие болезни терпят». Наместник монастыря велел ему отправляться в деревню и вызвал из Новодевичьей обители монахиню Христину, которая взялась ухаживать за старцем. Так в 1930 году бывшие супруги Муравьёвы оказались в Вырице, где до самой смерти схимонахини Серафимы (матушка Христина тоже приняла постриг в схиму) снова жили под одной крышей.
Молитва на камне
Вскоре в Вырицу устремился непрерывный поток людей, искавших совета, душевного утешения, облегчения телесных страданий. Обеспокоенные родные пытались оградить батюшку от излишних встреч, опасаясь за его и без того слабое здоровье, но в ответ подвижник твёрдо говорил: «Теперь я всегда буду не здоров. Пока моя рука поднимается для благословения, буду принимать людей!». Для множества страждущих отец Серафим был благодетелем, который не только помогал духовно, но и практическими советами, устройством на работу, а также и деньгами через добрых людей. Со смирением принимая пожертвования от посетителей, старец зачастую сразу же раздавал их тем, кто терпел нужду. До последних дней своей земной жизни батюшка Серафим поддерживал, как мог, Пюхтицкий женский монастырь в Эстонии. Многие насельницы этой обители именно по его благословению приняли монашество.
Подвиг поста, бдения и молитвы, который в течение двух десятилетий смиренно нёс вырицкий старец, можно сравнить лишь с трудами древних аскетов-отшельников. Отец Серафим до самой кончины был необыкновенно строг к себе. В понедельник, среду и пятницу старец не принимал никакой пищи. В другие дни батюшка иногда вкушал лишь часть просфоры, которую запивал святой водой. Пища была для подвижника как бы лекарством. При этом в своих непрестанных трудах на пользу ближних он проявлял завидную бодрость и неутомимость. Подражая прп. Серафиму Саровскому, своему небесному покровителю, вырицкий старец принял на себя новый подвиг: когда здоровье улучшалось, в саду своего дома он молился на камне перед иконой Саровского чудотворца.
С началом Великой Отечественной войны отец Серафим стал молиться на камне ежедневно, а ему шёл 76-й год! К месту молитвы его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а старец вставал на свои больные колени и простирал руки к Небу. Батюшка уверенно говорил местным жителям, что не следует уезжать из Вырицы, потому что она сохранится и ни один человек не погибнет. Петербург, тогда Ленинград, и его окрестности: Пушкин, Павловск, Петергоф — всё было разгромлено, изуродовано, а Вырица уцелела, единственная во всей округе! Когда фашисты захватили посёлок, солдаты пришли и к отцу Серафиму. Он сказал им по-немецки: «О, убийцы пришли! А в кого вы будете стрелять? Видите, у меня на груди крест со Спасителем. В Христа будете стрелять? А ещё говорите, что верующие». Каждому батюшка сказал, у кого сколько детей в Германии осталось, и добавил: «А коменданту передайте: что он посеет в России, то и пожнёт дома». Солдаты не тронули старца. Позднее в Вырице расквартировали часть, состоявшую из православных румын (Румыния была союзницей Германии).
Молился батюшка и о спасении Казанского храма, который предполагалось взорвать, но по «счастливой случайности» церковь избежала этой участи. Осенью 1941 года храм был открыт, в нём начались регулярные богослужения. Истосковавшиеся по общей молитве прихожане поначалу косились на солдат-румын в немецкой форме, но видя, как те усердно молятся и соблюдают чин службы, постепенно привыкли. Это был единственный православный храм, который действовал во фронтовой полосе!
В келье у схимника
После войны в доме на Майском проспекте отец Серафим принимал огромное количество людей. Он теперь редко вставал с постели, но никому не отказывал. Многие спрашивали о судьбе пропавших без вести родных, и старец отвечал: «Молись как за живого» или «Молись об упокоении». Дар прозорливости отца Серафима был поразительным. Приехавшему к нему семинаристу Алексею Ридигеру он предсказал крест предстоятеля Русской Церкви. Батюшка выделял из толпы пришедших к нему тех, кто более всего нуждался в помощи. Не успеет человек даже имени своего назвать, стоит в уголке набитой людьми прихожей, и тут появляется матушка Серафима: «Есть здесь такой-то из Питера? Пусть пройдёт к батюшке, а то ему надо на поезд успеть». «Переступая порог кельи старца, все попадали в иной мир, который словами не пересказать, — вспоминала Тамара Алексеевна Сиверцева, неоднократно бывавшая в Вырице. — Было ощущение радости и духовной свободы».
Сохранилось множество свидетельств об исцелениях по молитвам старца. Однажды к отцу Серафиму принесли совсем маленькую хромую девочку. Её мать Ольга Павловна Фролова рассказала, что малышка родилась совершенно здоровой и нормально развивалась, но к двум годам ни с того ни с сего ножки стали расти криво, «закругляться». Врачи разводили руками, говорили, что это последствия плохого питания матери, которая выносила дочку в разгар войны. Знакомая посоветовала Ольге Павловне съездить в Вырицу. Народу в приёмной, как всегда, было очень много, но, когда пришли Фролова с дочкой, из кельи старца вышла матушка Серафима и сказала: «Заходи с ребёночком».
«Ну, сажай сюда маленькую», — указал на кресло батюшка. Ольга Павловна посадила дочку, а сама не могла глаз отвести от схимонаха: такой от него исходил внутренний свет! Он сказал ей: «Да чего ты плачешь, будут у девочки ножки такие, как и были». Положил малышке руку на коленку, а в руке — крестик. Попросил келейницу принести святой воды, просфору и конфеток, велел с утра принимать их, пока не кончатся. «Иди с Богом. Будем молиться. Когда всё сделаешь, приедешь ко мне, и посмотрим, что будет с ножками твоей доченьки». Через короткое время мать привела девочку, которая самостоятельно шла на выздоровевших ножках!
Как вспоминала Вера Константиновна Берхман, духовная дочь преподобного Серафима, когда она прочла ему свои стихи, батюшка заметно оживился. В молодости он тоже писал, был знаком с Александром Блоком. Старец воодушевлённо говорил о том, каким должен быть писатель, которого к творчеству влечёт Сам Бог. «В душе батюшка был поэтом, лирика свойственна ему», — считала Вера Константиновна. Своей внучке Маргарите, которая маленькой девочкой жила у «дедулечки» в келье, старец говорил: «Маргариточка, ведь я схимник, мертвец для мира, а так тебя люблю — это большой грех». «Хотя дедушка был прикован к постели, — вспоминала правнучка Ольга, дочь Маргариты, — он показывал мне на стене у кровати театр теней, делая пальцами смешные фигурки зверей. «Это заяц!» — кричала я. «Нет, Оленька, не заяц, это волк», — отвечал дедушка». По свидетельству родных, отец Серафим был человеком безграничной любви и ласки.
Там будем вместе
17 апреля 1945 года умерла схимонахиня Серафима (Ольга Ивановна Муравьёва). Когда её тело выносили из дома, по щекам отца Серафима, который из-за немощи не мог даже подняться, текли слёзы. Но вдруг он очень спокойно сказал: «Там, моя дорогая, незабвенная матушка, будем вместе». На улицу старец уже не выходил, но приходивших к нему всё так же принимал. Теперь за ним ухаживала другая инокиня, тоже Серафима: приехала читать Псалтирь по умершей схимонахине Серафиме да так и осталась.
Преподобный прожил ещё четыре года. Перед кончиной батюшка причастился Святых Христовых Тайн. Около двух часов ночи он благословил читать канон на исход души и, осенив себя крестным знамением, со словами «Спаси, Господи, и помилуй весь мир» отошёл в вечность. Это произошло 3 апреля 1949 года. Три дня к гробу праведника шёл нескончаемый людской поток. Все отмечали, что его руки были удивительно мягкими и тёплыми, словно у живого. Некоторые ощущали возле гроба благоухание. В первый день после блаженной кончины старца исцелилась слепая девочка. Мать подвела её к гробу и сказала: «Поцелуй дедушке руку». Вскоре после этого та прозрела. Отпевание отца Серафима совершалось накануне праздника Благовещения и отличалось особой благоговейной торжественностью. Пели три хора: вырицких Казанской и Петропавловской церквей и духовных академии и семинарии, где в день погребения преподобного были отменены занятия. Похоронили угодника Божия рядом с супругой на маленьком кладбище у Казанского храма. В 2000 году над могилой прп. Серафима была воздвигнута деревянная часовня.
Почитание старца началось практически сразу. Люди приходили к нему на могилку, молились, рассказывали ему, как живому, о своих скорбях и радостях. Всё также безбожная власть притесняла Церковь и верующих, и казалось странным, неисполнимым пророчество отца Серафима о том, что наступят времена, когда вновь будут золотить храмовые купола. И вот сейчас это происходит. Но нужно помнить предупреждение батюшки: «Придёт время, когда не гонения, а деньги и прелести мира сего отвратят людей от Бога, и погибнет куда больше душ, чем во времена открытого богоборчества». Чтобы не случилось этого, старец наставлял: «Старайтесь как можно чаще исповедоваться. Молиться нужно всегда и везде, а зло покрывать любовью».
Ласковый взгляд святого
Преподобным Серафимом, канонизированным на Юбилейном Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году, было предсказано, что в Вырице будет создан монастырь. В 2018-м получено благословение на построение Свято-Успенской Серафимо-Вырицкой женской обители, состоялся постриг первых насельниц. Будущему монастырю передана земля рядом с домом, где последние годы своей жизни подвизался преподобный Серафим и где ему было явление Пресвятой Богородицы. Рядом с храмом расположится музей с экспозицией, посвящённой святому старцу. В следующую поездку обязательно побываем там.
А в этот раз мы помолились на вечерней службе в Казанском храме и словно перенеслись в далёкие 1930-е годы, когда здесь совершал богослужение преподобный Серафим. Очень хотела приобрести икону старца в схимническом куколе и со строгим ликом. Милая бабушка в церковной лавке сказала, что такого образа у неё нет и мне он не нужен, «нечего выдумывать», а надо купить икону, где у батюшки очень доброе лицо. Немного посопротивлявшись, согласилась с её доводами.
Обратная дорога до Санкт-Петербурга оказалась совершенно без пробок. Прошёл дождь, но мы немного погуляли по красивым улицам северной столицы, полюбовались её величественными храмами с очень красивой вечерней подсветкой. На следующий день с утра, несмотря на метеопредупреждение, светило солнце, и самолёт быстро доставил нас в Вятку. Как потом выяснилось, погода в Петербурге после обеда испортилась, многие рейсы отменили, но мы были уже дома. Сейчас, глядя на икону святого Серафима, утешаюсь его ласковым взглядом и думаю, как же была права та бабушка в церковной лавке, предложившая мне именно этот образ. Улыбаюсь и прошу преподобного, чтобы он, как никто другой знавший о скорбях и радостях нашей жизни, не оставлял нас в своих молитвах.
Фото:
— Семья Муравьёвых;
— Преподобный Серафим Вырицкий;
— Казанский храм в Вырице.
