Говорить о сыне в прошедшем времени трудно — душа скорбит. Но «у Бога все живы», вечность с Господом для нас открыта, и дух торжествует, по крайней мере, должен торжествовать. Как совместить эти два чувства, пока не понимаю.
27 сентября 2022 года, в праздник Воздвижения Креста Господня, сын Антон пришёл ко мне радостный и сообщил, что выхлопотал себе повестку (тогда началась мобилизация). Предупреждая мой вопрос, сразу объяснил мотивы: «Папа, я военный! Когда предстану пред Богом и Он меня спросит, где я был, что Ему отвечу? И когда наши ребята вернутся с победой, как я буду смотреть им в глаза?» Очевидно, что решение его было добровольным, но не самовольным. Это отклик на призыв: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34).
Когда сын ушёл, я взял в руки Библию. Где ещё в такие моменты искать утешения и совета!? Открылось Евангелие от Матфея, и перед глазами встали слова «быть убиту» (Мф. 16:21). Они отпечатались в моей памяти. Я пытался с ними бороться, убеждал себя, что это так, случайность, уговаривал Господа сохранить Антону жизнь, ведь нужно будет после войны воспитывать молодёжь и вообще быть нравственной солью общества. Когда же 1 декабря прошлого года пришло известие о том, что Антон погиб 30 ноября, а в тот день я почувствовал, что заболел, стало совершенно ясно, что Господь промышляет о каждом из нас. Когда нам принесли документы сына, находившиеся в нагрудном кармане у сердца, среди них были бумажные иконки Пресвятой Богородицы, святителя Николая Мирликийского и святителя Луки Крымского, пробитые двумя осколками…
Сейчас, воскрешая в памяти всю жизнь Антона, думаю, что самое главное — история его духовного становления. Он был крещён в подростковом возрасте, крещён, но не просвещён. В студенческие годы стало заметно, что сын находится в поисках Бога. Он рассказывал нам, родителям, о своих исканиях, показывал книги, правда, неправославных авторов. В это время Антон учился в Москве на военно-ветеринарном факультете при Московской государственной академии имени К.И. Скрябина. Однажды сын навестил наших родственников, которые жили в столице, поразился их искренней вере и благочестивой жизни и заявил: «Вот то, что нужно! И почему я раньше к ним не заходил?» Верно кто-то сказал, что стал христианином не потому, что умных книжек начитался, а потому, что встретил людей, в которых увидел свет Христов. С тревогой следя за духовными исканиями Антона, мы шли по пути веры за ним. Можно с уверенностью сказать, что он привёл нас к Православию. Мы его крестили, а сын нас просветил.
Когда по окончании академии Антон уехал служить в Мурманскую область, в городе Гаджиево, где находится военно-морская база Северного флота, он помогал в храме апостола Андрея Первозванного. Жил там воздержанно, ещё и родителям помогал. До сих пор мы пользуемся присланными им вещами, некоторые из которых он нам купил, ещё будучи курсантом, на свою стипендию. Антон женился, венчался, сына и дочь крестил. По выслуге лет рано став военным пенсионером, сын с семьёй вернулся в родную Вятку. Он не раз рассказывал, что, когда говорил другим, что из Кирова, обязательно следовал вопрос: «А где это?» Вятка же всем известна. К тому же Антон увлекался краеведением, хорошо знал и любил историю родного края, поэтому имя «Вятка» ему было ближе.
Дома он не мог сидеть без дела. Купив квартиру в черновой отделке, сам её отремонтировал, даже мебель сделал своими руками. Работал дворником в детском садике, охранником на вокзале. Затем поступил в аспирантуру агротехнологического университета, окончил её, защитил кандидатскую диссертацию, преподавал биологию в медицинском и агротехнологическом университетах. Когда мы собирались всей семьёй, не помню, чтобы он говорил о науке, больше о студентах, их интересах. Его волновало их нравственное состояние. Однажды Антон рассказал, что написал для них повесть, чтобы через занимательный фантастический сюжет донести до них христианское понимание смысла жизни и обратить их внимание на традиционные ценности, например, семью.
И вот началась Специальная военная операция. Когда сын уходил на войну, был благословлён Евангелием от Луки с толкованием блаженного Феофилакта Болгарского. При редких телефонных звонках Антон говорил, что только там начал осознавать и понимать всю глубину и истинность нашей веры, что на войне происходит переоценка ценностей, что чувствуется, как за вятских особенно сильно молятся, так как потерь у них меньше, чем у соседей. Рассказывал, что как-то встретил священника и договорился провести молебен в полку. Возникли некоторые препятствия, но встреча всё же состоялась.
В конце мая прошлого года сын приехал в отпуск. Он попросил съездить с ним в Троицкий храм в селе Быстрице, откуда родом наши предки. Когда мы вошли в церковь, Антон встал на колени и зарыдал. Потом сказал мне, что там мечтал побывать в этом храме, а когда мы зашли в церковь, то на душе стало так хорошо, что слёзы сами собой полились. Протоиерей Николай Федько побеседовал с сыном, и потом Антон вспоминал о батюшке с особенной благодарностью.
В Быстрице находятся могилы наших дедов и прадедов. Кстати, оба дедушки Антона участвовали в Великой Отечественной войне. Мой отец Николай Фалеевич защищал Москву от немецких захватчиков, был ранен и после госпиталя направлен в Севастополь. В ночь 3 июля 1942 года на катере их группа прибыла на место, а утром город был сдан. Дед (тогда ему было 19 лет) попал в плен, несколько раз неудачно бежал, оказался в концлагере Бухенвальде, где пробыл до освобождения. Антон слышал рассказы дедушки, например, о его побегах. Однажды Николай Фалеевич сбежал с группой пленных. Облава. Чтобы не всех сразу поймали, разбежались в лесу в разные стороны. Дед спрятался в кустах и вдруг видит, что прямо на него идёт немец. Пришлось встать. И вот стоят вражеский и русский солдаты и смотрят друг на друга. Потом немец поднёс палец к губам, развернулся и ушёл, а Николай Фалеевич остался, но всё же затем попался и оказался в тюрьме. А там другой гитлеровец так его бил, что дед думал, что убьёт. Мы с Антоном задавались вопросом, который из двух немцев в истории деда был более патриотом Германии. И ответ у нас был один: тот, который проявил человеколюбие. Кстати, Антон как-то сказал, что ему не стыдно будет встретиться со своими дедушками. И сын его тоже избрал стезю воинского служения Отечеству и сейчас учится в Омском автобронетанковом инженерном институте.
31 мая состоялась встреча Антона со студентами и преподавателями медицинского университета. Своё выступление сын закончил такими словами: «Если хотите чем-то помочь нам, то прежде всего молитвой!» Когда уезжал в часть, взял Евангелие от Иоанна с толкованием блаженного Феофилакта Болгарского, книгу святителя Николая Сербского «Библия и война» и творение святителя Иннокентия Московского «Указание пути в Царствие Небесное». Вскоре он позвонил и сказал поразительные слова как свидетельство произошедшего в нём духовного переворота: «Папа, на войне, как в раю, а на гражданке, как в аду!» На войне земные блага далеко, но Бог близко; в мирной жизни земные блага близко, а Господь далеко. Если до отпуска чувствовался у него некоторый патриотический приподнятый настрой, то теперь появились новые интонации. Нет-нет, уверенность в победе и необходимости СВО для нравственного очищения человека и общества не ослабела, но голос его казался более сдержанным, даже усталым.
В последнем телефонном разговоре Антон говорил: «Лично мне ничего не надо! В палатке с вечера натопим, а ночью холодно. Можно назначить дежурных, чтобы ночью подтопили, да жалко ребят, устают, пусть поспят. Закутаемся посильнее — и ничего». Отвержение себя по слову Евангелия достигло какой-то непостижимой для нас степени. Тогда же сын рассказал, что слушал передачу о Достоевском, и повторил особенно запомнившиеся ему слова. Кажется, эти: «Без веры в свою душу, в её бессмертие бытие человека неестественно, немыслимо и невыносимо». Ещё он говорил, что у них случаются самоубийства, и удивлялся: есть нытики, которые ноют, но живут, а те, кто кажется спокойными, беспроблемными, вдруг таким образом уходят из жизни. Я ответил ему, что, по мнению Достоевского, при потере идеи о бессмертии самоубийство становится неизбежною необходимостью для всякого человека, чуть-чуть поднявшегося в своём развитии над скотами. Напротив, бессмертие, обещание вечного бытия крепко связывают человека с жизнью. Антон воспринял это для себя как открытие, многое объясняющее, и сказал: «Начали с Достоевского разговор, им же и заканчиваем».
Сослуживцы, приезжавшие в отпуск и побывавшие с нами на могиле сына, рассказывали, что он никогда не жаловался и общался по телефону с родными с нежностью и даже с каким-то трепетом. Да, мы знаем, что для Антона День семьи, любви и верности был не один раз в год, а каждый день. Сын любил общаться, но я замечал, что, когда начинал говорить отец, он замолкал, никогда не перебивал и не спорил. Вот показательный пример. Мы строили новую теплицу, и я высказал пожелание сделать её такой же, какой была прежняя. Антон не стал спорить, но позже признался: «Я бы построил по-другому, но раз отец сказал…»
Мы не знаем всех подробностей гибели сына. Известно, что группа под его командованием выполняла задание по эвакуации раненых и убитых. Во время этой операции заметили беспилотник противника, поспешили в укрытие. Антон как командир замыкал группу и не успел…
Где нам искать утешения? Снова обращаюсь к Евангелию от Матфея и читаю те памятные слова, но теперь и далее: «быть убиту и в третий день воскреснуть» (Мф. 16:21). Вот оно — торжество духа! Обращаюсь к творениям святых. Из письма свт. Игнатия Брянчанинова: «Какую неожиданную весть принесла мне нынешняя почта. Сын Ваш перешёл из времени к вечности, перешёл предтечею прочих членов семейства. Вечность присвоила себе всех человеков, всех ожидает в своё необъятное недро. Не прошу Вас: «Не плачьте». Нет, не говорю этого. Дайте свободу слезам, пролейте их обильно, столько, чтоб напилось ими сердце в сытость, но не погашены были святая вера, кроткая покорность Промыслу и самоотвержение мужественное. Полезен плач, растворённый упованием на Бога: он утешает душу, смягчает сердце, отверзает его ко всем святым, духовным впечатлениям. Печаль, не соединённая с упованием, чужда благих плодов. От неё рождаются уныние, отчаяние, смерть телесная и смерть душевная. Нет, Вы не впадёте в эту печаль: Вас невидимо держит сильная десница Божия! Она ввела Вас в дни сетования, чтоб Вы в эти дни более погрузились сами в себя, омыли себя святым омовением — слезами, чтоб многие воздыхания родились в груди Вашей, понеслись к Небу, очистили для души Вашей путь к нему».
Обращаюсь к премудрому Соломону: «Достигнув совершенства в короткое время, он исполнил долгие лета; ибо душа его была угодна Господу, потому и ускорил он из среды нечестия. А люди видели это и не поняли, даже и не подумали о том, что благодать и милость со святыми Его и промышление об избранных Его» (Прем. 4:13–15). А в призыве апостола Павла «Умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1 Кор. 4:16) мне слышится голос сына. 11 февраля ему исполнилось бы 48 лет.
На фото:
— Н.Ф. Зубарев;
— Отец и сын Зубаревы;
— Антон Зубарев с супругой.
