О российской поэзии и современных авторах рассказывает А.Н. Антонов, вятский поэт, прозаик, драматург, председатель правления Кировского областного отделения Союза писателей России, заведующий литературно-драматургической частью Кировского театра кукол имени А.Н. Афанасьева. Андрей Николаевич — автор книг «Равноденствие игрушки», «У Ноя была коровёнка», «Семь неизданных поэм», «Ходит белый петушок», сборников стихов «То есть» и «Гусь», соавтор постановок, идущих на сцене Кировского театра кукол и московского театра «Глас». Поэзии Андрея Антонова по силам соединять времена, пространства и людские души. В его творчестве задействовано светлое многообразие живой религиозности, приближающее читателей к прозрению великой тайны Любви Божьей к каждому человеку.
— Андрей Николаевич, как и когда Вы начали писать, ощутили в себе это призвание?
— Сочинять стихи и чувствовать поэзию, воспринимать слова — разные вещи. Стихи я начал писать ещё до школы, когда мама научила меня читать по слогам. В первом классе у меня уже была небольшая тетрадка собственных произведений. В школе я легко писал о чём угодно. Первыми слушателями, естественно, были мои приятели. Для них я сочинял много смешных стихов, а в пятом классе удивил фантастической поэмой о том, как мы сделали космическую ракету и полетели на Венеру. Никакого особого призвания ни в детстве, ни сейчас я не ощутил и не ощущаю. Проживать слова — это большой труд. Чем больше слов ты знаешь, чувствуешь, тем мир для тебя шире, объёмней, прекрасней и многогранней, но и сложней, трагичней для восприятия. Моё поэтическое пробуждение случилось в 17 лет. Слово ожило во мне и больно придавило сердце. Красота мира общая и конкретная стала острой, как бритва. Эту боль пришлось преодолевать, врачевать с помощью стихов. Другого обезболивающего инструмента я не нашёл. Язык для меня — живое существо, прекрасное, любящее, невероятно живучее и священно-страшное. С ним нельзя заигрывать и сюсюкать, оно любит авторскую кровь и «требует жертв».
— Какой была Ваша первая книга?
— Сборник стихов «То есть» вышел в 2004 году. Когда мы чувствуем, что собеседник нас не понимает, мы говорим: «Ну, то есть». Вот и поэзия тоже в своём роде пояснительный союз, особый способ объясниться, короткий путь открыть своё сердце другому. Вообще чтение — это не машинальное считывание информации, а способ соотнесения человеческих сердец и таинственная творческая реконструкция безмолвных плоских значков в образы, исполненные чувств и мыслей. Как ботаник способен воссоздать из горчичного зерна реальный образ цветущего дерева, так и человек, читающий книгу, способен к восстановлению в жизнь омертвевших письменных знаков.
— Можно ли сказать, что поэзия стала для Вас миссией?
— Насчёт этого мне близка позиция писателя Леонида Юзефовича: «У современного писателя никакой миссии нет». Это не значит, что мне всё равно, что происходит с людьми в мире, что я пишу для себя в белой башне света. Вовсе нет. Речь только об отсутствии чувства избранности и своего мессианского значения, внутренней установки «поэт и толпа». Моё отношение к читателю уважительное. Сегодня он умный и образованный, знает поэзию не хуже, а порой и намного лучше поэта.
— Как приходит вдохновение? Бывают ли у Вас муки творчества?
— Поэзия может взять тебя в оборот везде: во сне, в томительной очереди в магазине, в концертном зале, на пляжном лежаке у моря, в случайном прикосновении, за колкой промороженных чурбаков… Для неё нет пределов пространства и времени. Ты всегда внутренне готов к призыву, к тому, что нечто остро и сладостно вдруг хлестнёт тебя по сердцу. Вдохновение бывает разное: то горячее, то холодное, то быстрое, как майская молния, то медленное, как рост плодов оливкового дерева… Но без мук не бывает рождения. Таков алгоритм земного творчества. Говорить же о них дело неблагодарное: тут легко можно впасть в самохвальство, в какой-то стыдный творческим интим. Стихи лучше оценивать по результату, а не по силе вдохновения или времени, потраченному на их создание.
Нужно сочинять так, словно на свете существует один-единственный читатель. Петь свои песни, как пел Адам в раю для возлюбленной Евы. Язык человеческий сродни великой стеклянной стене. «На стёкла вечности уже легло моё дыхание, моё тепло». Помните эти строки Осипа Мандельштама? Поэты знают об этом и дышат на посеребрённую морозом стену. Каждый из них надеется, что его горячее дыхание пройдёт сквозь стеклянную толщу и на другой стороне стены, на ином человеческом сердце, как на зимнем окне, появится словесный узор. И надежда поэтов не бывает тщетной.
— Что Вы можете сказать о современной поэзии? Что Вам в ней нравится, а что нет?
— О мировой поэзии судить не берусь, но поэзия в России сегодня переживает ренессанс. Появилось много талантливых авторов, причём пишущих в совершенно разных форматах. Жаль, что сегодня российская поэзия тяготеет к белому стиху и верлибру. Последний хорош для быстрого эмоционального отклика. Как утренняя роса, он легко появляется и застывает холодными каплями на зелёных листках. Это стихия юности. Но верлибр слишком легковесен, в нём не хватает опоры, тяжести, объёма. Регулярный стих требует большей собранности. Язык сопротивляется размеру, рифмовке. Мне по душе эта борьба, долгое взаимодействие с языковой стихией. Как говорил Иосиф Бродский: «Строгая форма стихотворения — это способ упорядочить то, что заведомо не поддаётся упорядочиванию. И весьма достойное занятие — попробовать справиться». Уверен, что русский поэтический маятник скоро качнётся в сторону как раз строгой формы. Тем более что само наше время нуждается не в расслабленном формате белого стиха, а в лаконичности, точности и строевом ритме классики, чтобы не заплутать, не испугаться и себя не обмануть.
— Вы не считаете, что в кризисные времена люди больше думают о хлебе насущном, чем о стихах?
— Наоборот, в такое время в любом обществе потребность в поэзии растёт по экспоненте. Она помогает собраться с духом, подняться над злобой повседневности, если коротко сказать, выжить, остаться цельным и работоспособным. Скорое появление в русской культуре новых поэтических имён закономерно. К сожалению, в масс-медиа закрепился маргинальный образ писателя-патриота как человека с небольшим природным талантом, низкообразованного, душевно ограниченного ретроспективной темой малой родины. Но есть и другой образ, например, писателя Николая Зиновьева или Михаила Тарковского, внука поэта Арсения Тарковского. Из современных поэтов (живых и переселившихся в мир иной) во мне отзываются стихи Олега Чухонцева, Александра Кушнера, Алексея Цветкова, Веры Павловой, Александра Ерёменко, Ивана Жданова и многих других.
— Есть ли в Кирове настоящие поэты и насколько они известны?
— В нашем городе и области живут замечательные поэты Надежда Перминова, Светлана Сырнева, Николай Пересторонин, Галина Кустенко, Людмила Суворова, Александра Мочалова, Ольга Шуклина-Юрлова, Наталья Панишева, Елена Наумова, Людмила Кононова, Наталья Кузницына, протоиерей Леонид Сафронов… Каждый из них работает в литературе много лет и выпустил не одну талантливую поэтическую книгу. Но сколько кировчан читает их стихи? Многие ли знают, что эти авторы просто существуют? Хотя вятские поэты очень активны. Они постоянно ходят на встречи с читателями в школы, в областные и районные библиотеки, в музеи, устраивают поэтические вечера в выставочных залах, в литературных гостиных, в городских парках. Но у наших авторов нет выхода к широкому читателю. Литературные издания кировчан появляются в городе редко и малым тиражом. Правительство перестало поддерживать местных авторов. За 100 лет деятельности Кировского отделения Союза писателей России у него так и не появился собственный писательский дом, где можно собраться, принять читателей. Говорят, что настоящий талант сам прорвётся к публике. Как бы не так! Много хороших усилий, чтобы исправить это печальное положение, в последнее время предпринимает Николай Пересторонин, поэт, главный редактор литературно-художественного альманаха «Вятка литературная» и ежемесячного журнала «Ротонда».
— Как можно помочь современному читателю дорасти до понимания настоящей поэзии?
— Тут нет никаких секретов и особых условий. Всё начинается с любви родителей к чтению вслух хороших стихов и с толковых уроков по литературе в школе. Талантливый учитель поможет понять поэзию, научит чувствовать поэтическое слово. Но стоит сделать непрезентабельное замечание: настоящая поэзия нужна ограниченному числу людей. Она не элитарна, но существует, издаётся не для всех. Это рядовое утверждение. Если оно вызывает протест, значит, поэзия коснулась вашего сердца своими «перстами лёгкими как сон». Поздравляю: обратного хода в прозаическую жизнь не будет.
Беседовала Ольга Тулякова
По материалам газет «Комсомольская правда» и «Вятский епархиальный вестник»
