Иногда в заранее спланированный маршрут поездки уже в пути вносятся изменения. Именно так произошло с недавним путешествием в Кострому, куда наши паломники отправились вместе со службой «С Вятки». Когда мы приехали в Толгскую обитель, инокиня во время экскурсии долго рассказывала о святителе Игнатии (Брянчанинове), чьи мощи покоятся в монастыре. Было вскользь упомянуто о мужской Николо-Бабаевской обители на берегу Волги, где владыка провёл последние годы своей жизни. На следующий день в Толгский монастырь приехала моя знакомая, которая подарила мне воду из целебного источника села Некрасовского, рядом с которым и находится Николо-Бабаевская обитель. Так что, когда мы увидели на трассе соответствующий указатель, решили, что Сам Господь нас направляет и нам нужно посетить это святое место.
Монастырская летопись
Так как предварительной договорённости о посещении обители не было, я всех предупредила, что мы только осмотрим монастырь, сходим на источник и поедем дальше в Кострому. В обители царила полная тишина, даже осенняя природа безмолвствовала. Богослужения уже закончились, храмы были закрыты, вокруг — никого. Мы уже собирались вернуться к автобусу, но неожиданно открылась одна из дверей братского корпуса, и на пороге показался монах в фартуке, который нёс выбрасывать арбузные корки. Увидев нас, он удивлённо спросил, откуда мы, и не смог отказать нам в просьбе рассказать о Николо-Бабаевском монастыре. Целый час иеродиакон Игнатий знакомил нас с историей обители, с благоговением говорил о святителе Игнатии, а потом сводил нас на целебный источник.
«Когда путник, совершающий плавание по Волге, одной из великих рек нашей Родины, достигает того предела, где Костромская губерния граничит с Ярославской, он ещё издали останавливает внимательный взор на представляющейся ему иноческой обители, лежащей на правом берегу Волги, опоясанной длинной белой лентой каменной ограды, с четырьмя большими храмами, из которых один царствует не только над прочими каменными зданиями монастыря, но и над всей окрестностью», — так описывал обитель в 1912 году священник Алексий Воскресенский.
Название «Бабаевский» монастырь получил от бабаек — больших вёсел, употреблявшихся вместо руля при сплаве леса вниз по Волге. Когда плоты вводили в устье речки Солоницы, тогда эти бабайки становились ненужными, и их складывали близ того места, где находится обитель. А посвящение монастыря Николаю Чудотворцу связано с явлением образа угодника Божия на этом месте в XIV веке. Читаем в древнем предании следующее: «Икона чудотворная святого Николы, приплыв рекою Волгою на бабайке, большом весле, приста к брегу. Благовернии же людие обретоша оную, изнесоша и поставиша на брег в дубраву зело красну, идеже монастырь ныне. И начаша людие мнозии стекатися на поклонение святой иконе, и чудеса деяхуся. И прииде некто инок Сергиева монастыря Иоанн и устрои первый храм молитвенный из бабаек и придел во имя Сергия Радонежского. И начаша монастырь созидати, и великую нужду претерпеваху от ограблений и разорения злых людей».
Во второй половине XIV века здесь образовалась иноческая обитель, которая неоднократно страдала не только от набегов татар, но и от опустошительных пожаров. Николо-Бабаевский монастырь долгое время был малоизвестной бедной пустынью. До середины XVII века обитель была полностью деревянной с единственным храмом, который тогда заменили двухэтажным каменным. Неизвестно, кто пожертвовал средства на строительство новой церкви, но сохранились сведения, что царь Алексей Михайлович пожаловал монастырю «на пропитание лесу в длину на две версты, а в поперечнике на версту». В XVIII веке обитель получала доходы от сдачи в наём принадлежавших ей земель, а также от арендованных мельниц и рыбных ловлей, от находившегося рядом перевоза через Волгу. Братия усердно занималась хлебопашеством и скотоводством.
В 1728 году игуменом Николо-Бабаевского монастыря был назначен иеромонах Галактион, очень деятельный настоятель. При игумене Гурии в середине XVIII столетия в обители установили ежегодное празднование в честь Иверской иконы Божией Матери, от которой настоятель, страдавший болезнью ног, получил исцеление. В годы управления игумена Филагрия монастырь обрёл драгоценную святыню: князь Григорий Александрович Потёмкин, имевший рядом с обителью поместье, передал инокам часть мощей святителя Николая в серебряном ковчеге.
Иеромонах Савва, управлявший монастырём с 1793 по 1810 год, был одним из выдающихся его настоятелей. Он отличался подвижнической жизнью, нестяжательностью и вместе с тем был деятельным устроителем обители. Расширив и украсив монастырский храм, игумен Савва в 1798 году пристроил к нему каменную трёхъярусную колокольню. Также были отремонтированы обветшавшие братские кельи, а деревянная ограда заменена на каменную. При архимандрите Анастасии обитель стала одной из первых в Костромской епархии как по количеству иноков, так и по благоустройству храмов и прочих зданий. В начале XIX столетия была закончена постройка Успенской надвратной церкви и больничного храма во имя свт. Иоанна Златоуста и прп. Сергия Радонежского, а на северной стороне монастыря возведена пятиглавая Никольская церковь. Для богомольцев выстроили двухэтажную каменную гостиницу. В 1847 году в обитель приезжал на 11 месяцев для лечения настоятель Сергиевской пустыни близ Петербурга архимандрит Игнатий (Брянчанинов). Это посещение в будущем имело для Николо-Бабаевского монастыря важное последствие: уволенный на покой епископ Игнатий в 1861 году прибыл в обитель в качестве настоятеля.
Желаю идти в монахи
Святитель Игнатий (в миру Дмитрий Александрович Брянчанинов) родился 5 февраля 1807 года в селе Покровском Вологодской губернии. Его отец Александр Семёнович принадлежал к старинной дворянской фамилии, родоначальником которой являлся боярин Михаил Брянко, оруженосец благоверного князя Дмитрия Донского. Александр Брянчанинов был усердным прихожанином выстроенного им в селе Покровском храма. Мама София Афанасьевна всецело посвятила свою жизнь семье и занималась воспитанием четырёх дочерей и пяти сыновей.
Пётр Александрович Брянчанинов, родной брат Дмитрия, наиболее близкий ему по духу из всех членов семьи (двадцать девять лет он прожил в Николо-Бабаевском монастыре и скончался с именем монаха Павла), так вспоминал о времени детства: «У нас была любимая игра — бегать взапуски и бороться. Старший брат Дмитрий, вместо того чтобы показывать своё превосходство надо мной, младшим и слабейшим, всегда, напротив, поощрял к неуступчивости и сопротивлению, говоря: «Не поддавайся, защищайся». Тому же он учил и под старость в деле духовной борьбы со страстями и их двигателями — духами отверженными».
Дмитрий рано научился читать. Любимой его книгой стало «Училище благочестия» в пяти томах. Мальчик находил отраду в уединённой молитве. Очень способный и не по годам серьёзный отрок получил прекрасное домашнее образование. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, отец повёз его в Санкт-Петербург для продолжения учёбы. Доро́гой Александр Семёнович неожиданно обратился к сыну с вопросом: «Куда бы ты желал поступить на службу?» Дмитрий не хотел скрывать от него своей сердечной тайны и твёрдо ответил, что желает «идти в монахи».
В Санкт-Петербурге молодой Брянчанинов блестяще сдал вступительные экзамены в Главное военно-инженерное училище и был зачислен сразу во второй класс. Дмитрий Александрович, несмотря на то, что всегда являлся первым учеником, отличался скромностью, искренней набожностью и пользовался всеобщей любовью учащихся и преподавателей. Он считался одним из лучших чтецов-декламаторов и был желанным гостем во многих великосветских домах. Но не мирскими развлечениями, а молитвой, посещением храма Божия и изучением наук был занят юноша.
Когда пред ним открылась обширная область человеческих знаний, он поставил перед собой вопрос, а что дают науки. «Человек вечен, и собственность его должна быть вечна. Покажите мне эту вечную собственность, — говорил он, — которую я мог бы взять с собой за пределы гроба». Но «науки молчали». Чтение творений святых отцов, назидательные беседы с иноками Александро-Невской Лавры, через которых Брянчанинов познакомился с известным впоследствии оптинским старцем Леонидом (в схиме Львом), — всё это возродило и окончательно укрепило в сердце Дмитрия Александровича желание уйти в монастырь. Окончив военно-инженерное училище в 1826 году в чине поручика, он сразу же подал прошение об отставке. Родители категорически отказались благословить его на иночество. Начальство отказало в отставке. Сам император Николай I был против его увольнения. Но Бог устроил всё ко благу: в Динабурге, куда Брянчанинов получил назначение, он сильно заболел и осенью 1827 года получил освобождение от службы.
Дмитрий Александрович отправился в Александро-Свирский монастырь к иеромонаху Леониду и вступил в число послушников обители. Однако вскоре отец Леонид был вынужден переселиться в Площанскую пустынь Орловской губернии, а затем в Оптину пустынь. За ним последовал и Дмитрий Брянчанинов. Скудная пища прославленной впоследствии Оптины отразилась на здоровье молодого послушника, и он удалился в Кирилло-Новоезерский монастырь. Строгий устав обители приходился ему по душе, но из-за сурового и сырого климата Брянчанинов заболел лихорадкой и вынужден был поехать в Вологду к родственникам. Несколько окрепнув, по благословению местного епископа он стал жить в Семигородской пустыни, а затем в уединённом Дионисиево-Глушицком монастыре.
Деятельный аскет
28 июня 1831 года епископ Вологодский Стефан совершил постриг Дмитрия Александровича в монашество и нарёк его Игнатием в честь священномученика Игнатия Богоносца. Вскоре Брянчанинова рукоположили во иеродиакона, а затем во иеромонаха. Видя духовную зрелость отца Игнатия, владыка Стефан назначил его настоятелем Пельшемского Лопотова монастыря, который готовили к закрытию. За короткий срок иеромонах Игнатий возродил обитель в духовном и хозяйственном отношении. Молодой настоятель в руководстве братией сочетал отеческую строгость с трогательной любовью.
В конце 1833 года игумен Игнатий был вызван в столицу, возведён в сан архимандрита и получил в управление пришедшую в запустение Троице-Сергиеву пустынь близ Петербурга. Ему пришлось перестраивать храмы и братские корпуса, налаживать монастырское хозяйство. Он упорядочил богослужение в обители, собрал прекрасный хор, с которым занимался известный церковный композитор протоиерей Пётр Турчанинов. Архимандрит Игнатий был для братии не только прекрасным настоятелем, но и духовным руководителем. По его собственному признанию, служение живым словом он считал своим основным занятием. В Сергиевой пустыни отец Игнатий, несмотря на крайнюю занятость, написал большинство своих произведений.
С 1838 года круг его обязанностей значительно расширился: архимандрит Игнатий был назначен благочинным всех монастырей Петербургской епархии. Он способствовал духовному расцвету древней Валаамской обители, содействуя назначению туда настоятелем опытного игумена Дамаскина. В Сергиевой пустыни к отцу Игнатию непрестанно приходили посетители из всех сословий. Несмотря на такой, казалось бы, рассеянный образ жизни, в душе он оставался аскетом и умел при любых внешних условиях сохранять внутреннюю сосредоточенность, непрестанно совершать Иисусову молитву.
В 1847 году архимандрит Игнатий, изнурённый болезнями, подал прошение об увольнении на покой, но вместо этого получил длительный отпуск и поехал лечиться в Николо-Бабаевский монастырь, после чего вернулся в Сергиеву пустынь. Опять начались многотрудные дни: руководство духовной жизнью братии, строительство новых храмов, приём посетителей. Отец Игнатий различно относился к приходившим к нему. Он с одного взгляда постигал душу человека и с жестокосердными был молчалив, с лукавыми — порой юродствовал, а с искавшими спасения беседовал подолгу. Имя архимандрита Игнатия стало известно во всей России, за духовным советом к нему обращались архиереи, священники и монахи, простые миряне. Со многими духовными и светскими лицами он вёл переписку. Так, Н.В. Гоголь в одном из своих писем с большим уважением отзывался об отце Игнатии. Адмирал П.С. Нахимов с благоговением принял икону свт. Митрофана Воронежского, присланную ему в Севастополь Брянчаниновым.
В 1857 году архимандрит Игнатий был посвящён в епископа Кавказского и Черноморского. Владыка переехал в Ставрополь и около четырёх лет управлял Кавказской епархией. За это время он посетил многие приходы, ввёл торжественное богослужение, устроил прекрасный архиерейский хор, упорядочил епархиальное управление, перевёл семинарию в новые здания. Кроме того, он неустанно проповедовал. В отношении к духовенству и прихожанам владыка Игнатий был истинным миротворцем, строгим к себе и снисходительным к немощам ближних. Но тяжкая болезнь не покидала епископа и на Кавказе, и летом 1861 года он подал прошение в Синод уволить его на покой и позволить поселиться в Николо-Бабаевском монастыре.
Его просьба была удовлетворена, и владыка Игнатий с несколькими своими сподвижниками прибыл в волжский монастырь. На следующий год на жительство в Николо-Бабаевскую обитель приехал родной брат владыки Пётр Александрович Брянчанинов, ранее занимавший должность ставропольского губернатора. В это время монастырь находился в крайне плачевном состоянии, имелись большие долги, даже продовольствия не хватало. Все свои сбережения братья Брянчаниновы пожертвовали на ремонт обители. Было восстановлено хлебопашество на принадлежавших монастырю землях. Материальное положение постепенно улучшилось. В связи с увеличением количества богомольцев у епископа Игнатия возникала мысль о постройке нового соборного храма. Составлением проекта занялся профессор Академии художеств И.И. Горностаев. На возведение церкви присылали пожертвования многие жители Костромской и Ярославской губерний. П.А. Брянчанинов отдал около пяти тысяч рублей, всё своё состояние.
В свободное время святитель Игнатий занимался пересмотром прежних сочинений и написанием новых. В Николо-Бабаевской обители созданы «Приношение современному монашеству» и «Отечник», который содержит высказывания более 80 подвижников веры по вопросам христианской аскетики. Сочинения епископа Игнатия — не столько плод размышлений богослова-теоретика, сколько живой опыт деятельного подвижника, созидавшего духовную жизнь на основе Священного Писания и Предания Православной Церкви. В этом — достоинство его творений, которые были известны и получили высокую оценку не только в России, но и во всём православном мире.
Наступил 1867 год. Владыка Игнатий из-за болезни настолько ослабел, что все приезжавшие к нему поражались его видом, но духом он был бодр. В последние дни своей жизни святитель был проникнут необычайной милостью ко всем, а на лице сияла несказанная радость. В первый день Пасхи он с большим трудом отслужил последнюю Литургию и больше не выходил из кельи. Кончина епископа Игнатия последовала 30 апреля, в Неделю жён-мироносиц. На погребении святителя присутствовало пять тысяч человек. Отпевание более походило на какое-то торжество, чем на горестное расставание с дорогим человеком. Вспоминались слова усопшего: «Можно узнать, что почивший под милостью Божией, если при погребении тела его печаль окружающих растворена какой-то непостижимой отрадой». Владыка был похоронен в больничной церкви в честь свт. Иоанна Златоуста и прп. Сергия Радонежского. Канонизирован епископ Игнатий в 1988 году.
На святом месте — колония
События первой половины XX века стали для Николо-Бабаевского монастыря столь же катастрофичными, как и для всей России. Люди, руководствовавшиеся идеей революционного насилия, взяв власть, принялись за дело. Всё, что создавалось веками, в одночасье превращалось в руины. Не обошла эта участь и святую обитель. К началу 1920-х годов богослужения прекратились, и большинство иноков покинули монастырь. На его территории был организован детский дом, а затем школа сельской молодёжи. Здесь же располагался совхоз «Революция», потом районный исполнительный комитет. Соседство с храмами вызывало раздражение у новой власти. Постепенно оказались разобранными церковные постройки внутри обители. В середине 1930-х годов дошла очередь и до соборного храма, чей кирпич понадобился для строительства бани в посёлке Красный Профинтерн. Вот как вспоминает о том времени Антонина Комарова:
«На моих глазах, заложив взрывчатку, взорвали Никольскую церковь и дивной красоты храм в честь Иверской иконы Божией Матери, построенный святителем Игнатием. От первого взрыва церковь только «застонала», но осталась стоять, после второго — упала, «посадив» свой купол в виде митры в центр высокой горы каменных останков. Так он простоял несколько лет. Затем его распилили на металлолом. Вывозили с территории обители не только кирпичи, но и камни, которыми были вымощены все дорожки и дворы подсобного хозяйства монастыря. А за дубовой рощей вырыли глубокий карьер, из которого щебёнку везли к реке Солонице на баржи.
В один из майских дней 1941 года над Волгой вдруг появились четыре огненных, даже кровавых столпа. Все смотрели на них с недоумением, а моя бабушка сказала: «Будет война!» В июле прибыл большой пароход с эвакуированными детьми, которых разместили в гостинице, а потом один за другим пошли пароходы с тяжелоранеными солдатами в окровавленных бинтах и грязных шинелях. Раненых было так много, что они заполнили все коридоры. Когда бомбили Ярославль, немецкие самолёты кружили и над Бабайками. Тогда главврач приказал взорвать колокольню: как он говорил, она привлекала внимание фашистов. Из-за отсутствия дров спилили в обители все тополя и липы, но дубовую рощу не трогали. В обезглавленной церкви в честь свт. Иоанна Златоуста и прп. Сергия Радонежского устроили кухню: в центре — плита, а вдоль северной стены, прямо над мощами епископа Игнатия, размещался большой стол для разделки продуктов.
В мае 1945 года госпиталь расформировали. Некоторые раненые в гипсе или на костылях ещё оставалась в палатах, когда неожиданно привезли 200 военнопленных немцев. Обстановка была очень напряжённая, пока не вывезли недолеченных солдат. Сначала пленных строем водили полоть грядки, а потом привлекли к строительству заграждений из колючей проволоки и сторожевых вышек. Они жили у нас недолго: съели всю крапиву на окрестных помойках, а потом их куда-то увезли.
Затем здесь открылась трудовая колония для несовершеннолетних детей. После войны был голод, а за малейшую кражу давали пять лет тюрьмы. В эту колонию помещали ребят, в основном пойманных на воровстве хлеба или картошки. Кормили их очень скудно, но заставляли учиться в школе и работать на станках для получения специальности слесаря или токаря. Воспитателями были в основном демобилизованные офицеры, а охрана состояла из бывших солдат, которые привезли из соседних деревень свои семьи с низкой культурой поведения и склонностью к пьянству. Монастырь обнесли забором из колючей проволоки в два ряда. Сделали широкие полосы вспаханной земли. На вышках день и ночь дежурили вооружённые охранники, тем не менее побеги случались. На летних каникулах ребят заставляли разбирать развалины храмов. На месте церкви в честь Иверской иконы Божией Матери обнаружили несколько идеально сохранившихся гробов, а в них — мощи почивших в полном облачении. Где перезахоронили останки, мне неизвестно. Потом там сделали футбольное поле. Сотрудникам колонии разрешалось заготавливать в дубовой роще дрова, и она практически исчезла.
Затем в монастыре устроили детский костно-туберкулёзный санаторий. В эстетическом плане никаких изменений в лучшую сторону не произошло. Напротив, построили безобразные сарайки для домашних животных, появились огороды с заборами. В 1988 году в связи с прославлением епископа Игнатия (Брянчанинова) в лике святых в обитель прибыли представители Ярославской епархии. Они извлекли мощи владыки из-под спуда в храме свт. Иоанна Златоуста и прп. Сергия Радонежского и увезли их в Толгский женский монастырь. После этого началось быстрое и явное разрушение Николо-Бабаевской обители. Произошли пожары. Провалилась крыша в большом корпусе. Складывалось такое впечатление, что святитель оберегал Бабайки, а увезли его мощи, и охранять монастырь стало некому. Затянувшаяся передача обители верующим привела к полному её разграблению. Местные жители вывозили всё: окна, двери, полы, кирпич и даже балочные перекрытия».
Время собирать камни
В 1998 году монастырь наконец-то возвратили Русской Православной Церкви, и началось его постепенное восстановление из руин, которое продолжается и поныне. Мы увидели возрождённую церковь свт. Иоанна Златоуста и прп. Сергия Радонежского, новые Иверский и Никольский храмы. С последним связана интересная история. Когда монастырские церкви разрушали, великолепный мраморный престол одного из храмов увезли в село Некрасовское и использовали как постамент для памятника В.И. Ленину. Конечно, это кощунство, но промыслом Божиим престол сохранился, и когда пришло время собирать камни, его возвратили в обитель, установили в новой Никольской церкви.
Возвращение святыни стало возможным благодаря настойчивости митрополита Рязанского и Касимовского Симона (Новикова), который провёл в Николо-Бабаевском монастыре три последних года своей жизни. Когда силы стали оставлять владыку и бремя управления Рязанской епархией всё более тяготило его, 75-летний старец согласно поданному прошению был почислен Священным Синодом на покой. Владыка Симон, как полтора столетия назад святитель Игнатий, избрал для своей уединённой молитвенной жизни Николо-Бабаевский монастырь. Даже на покое он оставался деятельным, много сил полагая для восстановления поруганной обители. Последние месяцы жизни старец тяжело болел, но стойко переносил страдания. Он так наставлял приходивших к нему для духовной беседы: «Смирение и кротость украшают христианина, делают его приятным для окружающих. А если к этому добавляется горячее любящее сердце, то такой человек становится солью земли, свечой, которую ставят на подсвечнике, чтобы светить всем в доме». Блаженная кончина митрополита Симона последовала 1 сентября 2006 года.
После знакомства с монастырём мы отправились в берёзовую рощу на берегу Волги, где дарит свою целебную силу святой источник. Вода в нём оказалась очень солёной. Покидая обитель, мы были уверены, что в это благодатное место нас направил Сам Господь по молитвам святителя Игнатия (Брянчанинова). Каждый раз я искренне удивляюсь, как близок к нам Бог, как Он действует в нас, заботится, как Отец о детях.
На фото:
— Святитель Игнатий (Брянчанинов);
— Митрополит Симон (Новиков);
— Николо-Бабаевский монастырь. Начало XX века;
— Иверский храм, построенный свт. Игнатием. Начало XX века;
— Новая Иверская церковь.
Дорогие паломники, в разделе Вятской Епархии «Паломничество» обновлено расписание поездок паломнической службы «С Вятки».
