В Герценке, в милой сердцу библиотеке, в оформленной под Кабинет писателя скромной комнатке на третьем этаже пристроя сразу при дверном проёме встречает посетителя не особо казистая на вид двухрядная венская гармоника (венка), проще сказать, вологодская гармошка ручной работы с 12 басовыми кнопками на левой корпусной клавиатуре и потёртыми временем и частым употреблением кожаными вихлястыми ремнями. Весьма занятна история этого видавшего виды весёлого народного инструмента.
Вятский по рождению, но пермский по постоянному проживанию поэт Анатолий Гребнев был ко всему прочему ещё и отличным гармонистом. А Байболовка, деревушка в пятидесяти верстах от краевого центра, где Анатолий Григорьевич многие годы врачевал больных в местной психиатрической лечебнице, соседствовала с селом, где обитал Юрий Белов, старший брат знаменитого писателя В.И. Белова. Василий Иванович, как известно, гармошку тоже привечал и о творчестве Гребнева отзывался с неизменной теплотой. Однажды, прочтя в дороге на родину гребневский поэтический сборник «Храм», даже одарил автора похвальной «рецензией»:
От Степанова до Крылатского
То с улыбкой, то с тихой болью
Соловел я от слова вятского,
Послухмянного Анатолью.
Прочитал наизусть, что было,
Жаль, до Вологды не хватило.
«Послухмянный» — возможно, не всем понятное, но какое удивительное слово подобрал писатель для сердечного одобрения. «Послухмянного», то есть послушного, доступного Анатолию…
Но вернёмся к двухрядке. В один из приездов к старшему брату захватил Василий Иванович с собой эту рукодельную гармонику, собранную вологодскими мастерами. Пригласили на встречу и друга-поэта Гребнева, посидели душевно за широким застольем. Стали играть, как же без этого, передавая венку из рук в руки. Словно соревнование какое вышло. В итоге Василий Иванович заключил: «Ты, Толя, из нас лучший. Тебе эту гармошку и принимать». «Спасибо, конечно, — сказал неожиданно поперечное слово деликатный Гребнев, — честь для меня великая, подарок сказочный, но пусть она пока поживёт у Юрия. Я же в соседстве, здесь нередко гощу. И будет нам с ним общая радость: то он поиграет, то я». На том ладом и порешили.
Шло время. Тяжело заболел и уже не выправился здоровьем Василий Иванович Белов. Покинул земную жизнь и Юрий Иванович. И тогда на сорочины его вдова вручила Гребневу памятную беловскую гармонику, сказав просто, не принимая возражений: «Бери! Не раздумывай!»
Дарёная гармонь (памяти Ю.И. Белова)
Друг души неразлучимый,
Удалая голова!
Ты прости, на сорочины,
И сама едва жива,
Мне гармонь твою вручила
Безутешная вдова.
Мол, и так хватает муки —
Что теперь ни говори —
Ей твои привычны руки,
Не раздумывай — бери!
Эх, гармонь, моя зазноба,
С перепевом перепляс!
Мы тебя любили оба,
Гулеванили не раз…
По тебе, мой друг, тоскуя,
Я на грудь гармонь возьму,
В алый мех её целуя,
И прижму, и обниму.
Ты нас всех скорбеть заставил,
Но, как сердце ни круши,
Ты оставил в ней, оставил
Золотую часть души!
И опять я нашу гряну,
Ту, что в сердце берегу:
«За товарища я встану,
Никуда не убегу!»
Перезвон в небесной бездне,
Перезвон из края в край.
Где ты, как ты, друг любезный?
Если слышишь — подпевай!
В Байболовке у Гребнева уже была инкрустированная гармошка вятской ганинской фабрики; на родине, в котельничском Чистополье, — хоть и старенький, но тоже ладный инструмент, считай, почти с периода ученичества. Потому, когда организовывали в Областной библиотеке имени А.И. Герцена Кабинет писателя, двухрядке Василия Белова оказалось здесь самое место. К тому же она не стала неприкасаемым музейным раритетом: на творческих вечерах, на встречах в зале «под пальмами» и вальсы на ней Анатолий Григорьевич играл, и заводные частушки, и плясовые…
