1 ноября отошёл ко Господу Анатолий Гребнев, большой русский поэт, лауреат Национальной премии «Имперская культура», Всероссийской литературной премии имени Николая Заболоцкого и премий Прикамья, автор 25 книг, среди которых ярко высветившие его творческое кредо сборники «Храм», «Колокольчика вятского эхо», «Русь, Россия — отрада моя», «Берег Родины», «Сокровенного слова сияние»…
Давно заметил, что «сияние» — ключевое слово в поэзии Анатолия Гребнева, символ его православного мироощущения, глубинного осознания веры. У него
Сиянье покровского снега
Нисходит на храм Покрова
в восьмистишии, посвящённом Никольскому приделу собора Покрова Пресвятой Богородицы на Рву, известному как храм Василия Блаженного в Москве на Красной площади. Это перекликается с начальной строфой стихотворения «Богоявление. 2001 год»:
Какие звёзды над селеньем,
Какой высокий небосвод!
Сияние во всей Вселенной —
Зане крещенский крестный ход…
Затем получает своё развитие в последующих строчках:
И поднебесное сиянье,
И свет, что мы в руках несём —
Их животворное слиянье
С Его присутствием во всём!
Да и в других стихах Анатолия Григорьевича сиятельные глаголы озаряют поэтическое пространство его произведений: сияет солнце там, и купола сияют, звёзды и земные цветы, озёрные лилии с потаённым сияньем внутри… И главами церквей невидимый град Китеж сияет в глубине. Изба сияет, как невеста, в очах живой зажёгся свет. Словно свет несгоревшей любви, сияет всё в согласье с небесами, весь Божий мир сиянием объят… И в нашем времени жестоком сияет православный лик…
Откуда бы это сияние ни исходило, с гор ли далёких, с ближайших ли равнин, но вбирает его не рассеяно сердце поэта, в котором не гаснет свет людской доброты и не скудеет талант бескорыстно любить. И тогда соединяются в душе сиянье истинного света Неопалимой Купины и пламя свечи у тёмной божницы в доме его деревенского детства, освещая лик Божией Матери и материнский лик. Светоносная лира любви диктует слова, в которых живой огонь живого чувства:
Я прошепчу святое имя,
Земным поклоном поклонюсь,
У Купины Неопалимой
Я за Россию помолюсь.
Она сияет за горами,
Она во мне, она со мной,
Горит-пылает, не сгорая,
Неопалимой Купиной.
Анатолий Гребнев родился 21 марта 1941 года в старинном селе Чистополье Котельничского района. Отец погиб в боях за Волгу, мама одна воспитывала четверых детей, тянула, как могла, нелёгкую вдовью судьбу. Все тяготы, выпавшие на долю детей войны, все лишения в полной мере довелось испытать и маленькому Толе. Но взрослел он быстро, старался быть опорой матери. Удачливый в рыбной ловле, он с реки без улова не возвращался. Однажды за день надёргал 148 сорожин, а потом ещё и окуней подловил штук 30. И не отказывался, когда было решено отдать его после четвертого класса в Суворовское училище, но зренье подвело — не прошёл медкомиссию. А может быть, судьба так распорядилась, готовя сельскому пареньку совсем другое поприще. Ведь и от завода, куда он рвался, как все мальчишки-выпускники, что-то отвело.
Зато, поступив в Пермский медицинский институт, Анатолий с успехом его окончил. Как впрочем и литературный институт имени А.М. Горького, где он занимался на семинаре у поэта Дмитрия Ковалёва. Так всю жизнь и служил верой и правдой медицине и литературе, не давая себе слабины ни в чём и нигде. Младший лейтенант медицинской службы, заведующий отделением Пермской клинической больницы, он работал зубным врачом в вятском селе Кичма, психиатром в пермской Байболовке, где жил в последнее время. А в поэтическом труде стал одним из самых ярких, духовно значимых стихотворцев, чьё творчество питает души современников, возвышает сердца, окормляя и поддерживая их на жизненном и творческом пути, тем более что его поэтические университеты не ограничивались только литинститутом.
Работая в Кичме, находил время посещать занятия кировского областного клуба «Молодость», общался с вятскими поэтами, ездил в Сернур, где прошли детские годы Николая Заболоцкого. Живя в Перми, встречался с Виктором Астафьевым, Николаем Домовитовым, Алексеем Решетовым. Не забывал и своего учителя по литературному институту Дмитрия Ковалёва: именно ему подарил свою первую книгу «Приволье», вышедшую в Перми тиражом десять тысяч экземпляров в твёрдой обложке с иллюстрациями. Учитель повертел её, полистал и сказал, что у него так издавали только восьмую книгу.
Потом были ещё публикации в «Медицинской газете», где подборка его стихов вызвала такой отклик в сердцах людей, что письма шли из Барнаула, Киева и Риги. И вторая книга подоспела, называлась она «Родословная»; с ней Анатолия Григорьевича приняли в Союз писателей СССР. Возрастая духовно, в зрелые годы сам учил не стихосложению, но стихотворчеству молодых литераторов, руководил творческим литературным объединением при Пермской краевой писательской организации, занимался общественной деятельностью. Заслуженный работник культуры России, он многие годы был членом правления Пермской писательской организации.
Трудник Великорецкого крестного хода, паломник на Святую Землю, он крестился уже в зрелом возрасте. Было это в Москве в 1980 году. Крёстным отцом стал Владимир Николаевич Крупин. И надо же как получилось: выпало это событие на день празднования Гребневской иконе Божией Матери! Сразу после Крещения, узнав об этом, поехали с Владимиром Николаевичем по Щёлковскому шоссе в храм, где икона эта была приобретена. Потом Анатолий привёз её в Чистополье в дом деревенского детства, поставил на этажерку, сказал: «Здесь будет жить мой дух». А земляки ответствовали: «Зачем дух? Живи сам», — и, радуясь встрече, читали его стихи вслух и наизусть:
На приволье, в чистом поле,
Будто крыльями взмахнёшь:
Тут тебе четыре воли —
Выбирай, какую хошь!
Здесь родился,
Здесь я рос.
В Чистополье от берёз
На душе светло,
как в детстве,
Горько-радостно до слёз…
В Чистополье мы с ним и прощались, говоря о том, что поэзия его утешительная, светлая, оптимистичная останется, книги не похоронишь. И вспоминали, как в Ильинской церкви села Юрьево, где отпевали новопреставленного раба Божия Анатолия, священник не случайно сказал: «Молитесь за него и читайте его стихи».
Читаю, перечитываю, не убирая в книжный шкаф сборники стихов Анатолия Гребнева: давно вышедшие «Задевая за листья и звёзды» и «Черёмуховый холод», недавно изданные «Любовь в душе моей жива» и «Сильнее и жизни, и смерти». Все с дарственными надписями, размашистыми автографами, пожеланиями: «На счастье, дружбу и удачу!», «Храни Господь!», «Сердечно!». И почти в каждом есть это стихотворение, где он задаётся вопросом:
Зачем иду я, просветлённый,
Среди большой толпы людской
И за крестом, и за иконой —
С любовью, верой и тоской?
Зачем я вглядываюсь в лица,
Как будто я хочу узнать
Родного брата иль сестрицу,
Иль похороненную мать?
Сам же и ответил:
Смотри на Крест, шагай за другом,
Среди людей своих дыша, —
Преображается округа,
И возрождается душа!
Ведь так мы и шли за Толей Гребневым, за Владимиром Крупиным, на кресты и хоругви взглядывая, что качались на ветру вдалеке, в начале великого шествия Вятки к Великой реке. А ещё я помню из своего первого хода в 1996 году, что на самых трудных переходах видел, как мама моя, на Филейском кладбище упокоенная, идёт чуть впереди, оглядываясь на меня и будто подбадривая…
А в Кильмези на Крупинских чтениях как он преображался, сыпал экспромтами, откликался на просьбы почитать, часто вспоминая посвящение отцу Алексию Сухих:
Свела земная нас дорога
Теперь на вечность, не на миг.
С тобой почувствовал я Бога
И щедрость Бога в нас самих.
Я высоко ценю Толины стихи о матери, России, о войне, о деревне. Но вот православная линия его творчества кажется мне не вполне освещённой нашей литературной критикой. Скажут вскользь, упомянут одним предложением и вперёд, к другим сюжетам. А он при всей многогранности своего творчества — поэт по сути своей православный. Всё у него на вере, впитанной от рождения с молоком матери, держится: любовь к женщине, к Родине, гражданская лирика, стихи о памяти родовой и родстве душ. Держится на заповедях Божиих, в скрижали сердца вписанных: «Чти отца твоего и матерь твою…», «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».
Будем жить по-божески, как дети!
Совесть пусть останется чиста.
Пусть в душе, как угли те в загнете,
Никогда не гаснет доброта!
На фото:
— Анатолий Гребнев;
— Николай Пересторонин и Анатолий Гребнев.
