26 января исполнилось 230 лет со дня рождения Александра Витберга, знаменитого зодчего, автора первого проекта храма Христа Спасителя в Москве, в 1835–1840 годах находившегося в вятской ссылке. По его проекту в Вятке был построен величественный Александро-Невский собор, уничтоженный в 30-е годы ХХ века.
Возведённый в центре обширной Хлебной площади на сбеге Казанской и Семёновской улиц храм, если бросить взгляд с севера, с холмов старых жилых кварталов, словно сказочный русский богатырь в белых ратных одеждах, поднимался над городом бессменным заступником. Такая доблесть и мощь читалась в нём, такая правда и красота всечасно тешила глаза! Да и с разных иных мест он был тоже заметен, хоть бы из-за реки, с заливного, заивленного берега, и огромным куполом-шлемом, и малыми колокольными главками. А уж если в ближайшем подступе оказался, то и вовсе нет слов от восторга!
И верно, с какой бы стороны ни подошёл, ни подъехал к Александро-Невскому собору, всё едино, всё гармонично в восприятии: портал, ажурная арочная галерея первого яруса, сдвоенные окна, широкий фриз, обрамляющий самый верх стен рядками балясин и ложными закомарами, переходящими на башни. В плане второй ярус формировал по авторской задумке равноконечный крест. И, наконец, храмовое завершение — голубой, как небо, купол, готического рисунка стрельчатые окна которого создавали ощущение лёгкой воздушности…
«Высится в Вятке собор. Стоит на горе, на просторе, он издали виден, сам видит далеко, над далью, простором, над городом, краем царит. Огромен, велик он, высок и массивен, но строен и нежен; в нём всё гармонично. И, кажется, он не из камня, будто он слит из металла. Обширный, он ничто не теснит, а как бы всё, что вблизи и вдали, готов обнять, привлекает, зовёт. Тяжёлый, земли не давит, вознёсся ввысь и там, в воздушной синеве, недвижимо парит. При величии, при богатой отделке он прост и близок богатым и бедным…» — восклицал один из современников. «Этим храмом Вятка остаётся навсегда в памяти её посетившего: он самый замечательный предмет в нашей стране, он один из лучших произведений искусства в нашем Отечестве, он наша гордость, наша слава!» — согласно вторил ему другой.
На вечные века, на долгую память, напрягая силушку, собирая по копеечке народную денежку, завлекая к себе искусных мастеров с иных земель, три десятка лет возводили этот обетный храм святого Александра Невского деятельные наши предки. Иди, поищи ещё по российской провинции такую красоту — не сыщешь! Только короток оказался его век, слаба память потомков. Им бы всё клубы, всё песни да пляски — о душе незачем подумать, да и некогда. Сначала революционные вихри веяли в голове, потом денежный соблазн всё затмил, затуманил…
* * *
С душевным волнением вновь и вновь пересматриваю снимки варварски уничтоженного храма, великого подарка вятчанам знаменитого архитектора Витберга, пять лет томившегося у нас в ссылке.
Да, это было время унижения и забвения. Потому и вспоминал он ежедневно иную пору, счастливую — время трудов праведных над проектом храма Христа Спасителя для древней российской столицы и, конечно, день закладки первого камня будущего собора на Воробьёвых горах. 12 октября 1817 года было для него днём бессмертной славы. Вот как описывали это памятное событие современники:
«Духовенство, придворные, военные чиновники и знатнейшие жители сей столицы в девять с половиной часов собрались в церковь Тихвинской иконы Богородицы, что в Лужниках при подошве Воробьёвых гор. Благовест начался в восемь часов. Войско было расставлено от самого Кремля. В одиннадцать часов утра звон колоколов, полковая музыка, восклицания войска, бегущий от заставы народ возвестили прибытие государя императора.
По окончании Литургии начался крестный ход на место закладки храма. Представьте себе эту картину: впереди — хоругви и чудотворные Владимирская и Иверская иконы Божией Матери, за ними шли два хора певчих, потом назначенным порядком в лучших и богатейших облачениях духовенство, коего было более пятисот человек; за ним шествовал государь в сопровождении придворных, военных и статских особ при колокольном звоне, полковой музыке пред взором 50 тысяч войска и более 400 тысяч жителей, пришедших видеть исполнение обета государева, данного Царю царей. Несчётное множество народа, покрывавшего гору сию, подобно морю при бурных порывах ветра, пришло в волнение. Казалось, что вся Москва перенеслась на Воробьёвы горы и имела одну душу, одно сердце…
По освящении воды Преосвященным Августином окроплено было место, где надлежало положить первый камень. После чего господин академик Александр Лаврентьевич Витберг, сочинитель плана и фасада сего храма, поднёс Его императорскому величеству вызолоченную медную крестообразную доску с надписью: «В лето 1817-е месяца октября в 12-й день повелением благочестивейшаго, самодержавнейшаго, великаго государя императора Александра Павловича… заложен сей храм Господу нашему Спасителю Иисусу Христу во славу Пресвятаго Имени и в память неизглаголанных милостей, какия благоволил явить нам, даровав спасение любезному Отечеству нашему в 1812-е лето и прославив в нас крепкую десницу Свою, сокрушающую брани…
План и фасад храма сочинял академик Карл Витберг, коему и производство строения высочайше поручено.
Господи Спасителю наш! Призри с высоты святыя на место сие, избери его в жилище Себе и благослови дела рук наших».
Доску государь с благоговением изволил положить в углубление гранитного камня, после чего Витбергом поднесены императору мраморный камень, серебряный вызолоченный молоток, лопатка и растворённая известь…
При пении «Тебе Бога хвалим» по данному ракетою сигналу артиллерия производила из каждого орудия по три выстрела, а в церквях во всей Москве был колокольный звон, который продолжался весь день.
После этого крестный ход имел обратное шествие к церкви Тихвинской иконы Божией Матери в сопровождении многих тысяч народа. Русское «ура!», пушечная пальба, колокольный звон, полковая музыка оглушали воздух. Так было совершено достопамятное заложение храма во имя Христа Спасителя».
* * *
Швед по происхождению, родом из северной российской столицы, сын «малярного дела гезеля», славившегося своим умением расписывать гербы на каретах знатных вельмож, выпускник Академии художеств по классу исторической живописи, с блеском выполнивший все конкурсные программы, отмеченный золотыми медалями учебного заведения и даже получивший вскорости за свою ученическую работу звание академика, Карл-Магнус Витберг для совершенствования в искусстве готовился к увлекательному вояжу в Италию, сорванному политической нестабильностью в Европе и военной кампанией 1812 года.
Благочестивый обет императора Александра воздвигнуть памятник благодарности России к Богу разом перечеркнул прежние планы молодого художника, увлёк безвозвратно высокой идеей к славному и почётному делу. «Читая как бы в душе императора, я возгорелся желанием осуществить для такого храма следующие главнейшие мысли:
первое, чтобы он колоссальностью соответствовал величию России;
второе, чтобы, свободно от рабского подражания, имел в характере нечто самобытное, стиль строгой оригинальной архитектуры;
третье, чтобы все части храма составляли не произвольные только формы архитектурной потребности, не мёртвую массу камней, но выражали бы духовную идею живого храма-человека по телу, душе и духу, следуя изречению апостола Павла: «Не весте ли, яко храм Божий есте, и Дух Божий живет в вас?»;
четвёртое, чтобы сей памятник Отечественной войны в приличных местах заключал в себе некоторые доблестные подвиги из истории своего времени…».
Два года прошли в беспрерывных трудах: многое было передумано, переосмыслено за это время, множество эскизов и чертежей набросано. «Разумеется, первые произведения были смешные уроды», но это не смущало, не сбивало начинающего архитектора с выбранного пути. Терпение и трудолюбие его были беспримерны, и потому постепенно «идеал прояснялся, принимал форму более определённую. Мечта моя облекалась в правильную вещественность».
Не скоро показал он свои первые графические эскизы, ещё не выверенные, не окончательные, даже самому не приносящие полного удовлетворения. Доводить свой проект до совершенства он будет всю остальную жизнь: и в ссылке, и в болезненной старости. Но даже эти наброски и объяснение идеи храма вызвали у слушателей полнейший восторг. Московский градоначальник Ростопчин, архиепископ Августин с духовенством, бывший член Государственного совета и министр юстиции, известный литератор Иван Иванович Дмитриев, граф Разумовский, иные уважаемые и почётные жители древней столицы всячески одобряли полезные занятия исполненного дарований молодого человека, предлагая свои рекомендации и ходатайства в Петербурге, где был назначен сбор проектов.
Витберг желал лишь одного — самолично объяснить идею храма государю императору. «Александр слушал с необычайным вниманием, часто глядя мне в глаза, — волнительно пересказывал эту встречу вятскому другу Витберг почти двадцать лет спустя. — Остерегался прерывать мою речь и тогда только спрашивал повторения, когда не дослышал чего. Переспрашивая что-то, государь указывал рукою на план. Пламенно объясняя, я сдвинул руку императора и был до того увлечён, что даже забыл извиниться и впоследствии уже догадался о несообразности сего действия. Перед окончанием я заметил слезу на глазах Александра. Цари редко плачут! Вот была полная награда для меня, которую нельзя променять на ордена и отличия».
Выбор места — пожалуй, первая практическая задача, которую пришлось решать молодому архитектору. Кремль отпал почти сразу: Александру Павловичу было неугодно разрушать новостроем сложившийся исторический ансамбль. Второй вариант — крутой берег Москвы-реки в месте впадения в неё Яузы напротив Воспитательного дома, Вшивая горка — как привычно называют его москвичи. Вид отсюда на Кремль, на Замоскворечье, на предместье Андроникова монастыря открывался захватывающий, великолепный, но это место архитектор решительно отверг. Причина проста: для величественного храма территории явно недостаточно. К тому же здесь после пожара успели обустроиться многие купцы; следовательно, предстоит скупать их дома на слом, а это существенный разор для казны. Только Воробьёвы горы — таков окончательный выбор Витберга.
Наконец, настало 12 октября 1817 года, пятилетняя годовщина оставления Наполеоном Москвы. С пышностью небывалой прошла торжественная закладка будущего храма-памятника. В этот же день милостью государя Витберг произведён в чин коллежского асессора, а двумя месяцами позже, в рождественский сочельник, рождённый в протестантстве Карл-Магнус принял Православие с именем Александр в честь своего восприемника императора Александра Павловича и одновременно стал потомственным дворянином Российской империи. На жалованной грамоте, на гербе Витбергов изображалась на центральном поле белая гора — символ твёрдости и веры. Может быть, этот рисунок символизировал храм-памятник, который должен был возвыситься над древней столицей. Или просто сделали живописный расклад имени: Вит — белый, берг — гора? Как знать…
Так воссияла звезда тридцатилетнего зодчего-гения, и кто бы мог предугадать, что час славы стремительно минует. Впереди — время унижений, многолетних судебных разбирательств и ссылки в далёкую Вятку. Время забвения…
Виктор Бакин
