В мае 2023 года Священный Синод принял решение о включении в Собор вятских святых имён нескольких новомучеников и исповедников Церкви Русской. Среди них — священномученик Пётр Крестов (день памяти — 20 декабря), окончивший свой земной путь на севере нашей области в Вятлаге, одном из крупнейших исправительно-трудовых лагерей системы ГУЛАГ, где в братских могилах на лесных кладбищах покоятся мощи прославленных и непрославленных ещё святых, сделавших этот таёжный край подобием гигантского антиминса.
Педагогическая стезя
Пётр Крестов родился 8 января 1890 года в селе Городец Зарайского уезда Рязанской губернии (ныне в Московской области) в семье псаломщика Ивана Ивановича Крестова и его супруги Любови Алексеевны. Окончив в 1911 году Рязанскую духовную семинарию, Пётр Иванович более десяти лет учительствовал в сельских школах Рязанской губернии. Среди прочих предметов он преподавал Закон Божий, занимаясь не только интеллектуальным, но и духовным просвещением детей. В начале 1914 года Пётр Крестов обвенчался с Антониной Николаевной Добродеевой, дочерью диакона, окончившей Рязанское епархиальное училище и тоже ставшей учительницей.
Когда началась Первая мировая война, Петра Ивановича призвали в армию. В 1915-м он попал в плен и до июля 1918 года находился в Германии в концлагере для военнопленных. Участие в боевых действиях, трудности жизни в немецком плену закалили будущего исповедника Христовой веры. По словам свт. Григория Богослова, «гонения укрепляют душу в благочестии, и в опасностях она закаливается, как раскалённое железо в воде».
После возвращения на Родину Пётр Иванович снова работал учителем. В 1920 году супруги Крестовы переехали в село Панины Пруды (ныне Панино) Спасского района Рязанской губернии, где жили родители Антонины Николаевны. П.И. Крестов преподавал в местной школе, а также являлся районным школьным инструктором. Будучи глубоко верующим человеком, получившим духовное образование, он знал, как важно для детей духовное воспитание. По словам свт. Феофана Затворника, «нерадение о христианском воспитании есть величайший из всех грехов, и в нём крайняя степень нечестия», а потому Пётр Иванович не мог согласиться с жёсткими требованиями советской власти о воспитании детей в духе безбожия, с проведением антирелигиозной пропаганды, и в марте 1922 года он оставил педагогическую деятельность. Сельский учитель стал ревностным приходским пастырем.
Священство
Иерей Пётр Крестов служил настоятелем в храме великомученицы Параскевы Пятницы села Панины Пруды. Это было время жестокого внешнего притеснения Церкви и внутреннего раскола. Собираемых средств едва хватало на содержание храма, а многодетная семья Крестовых, в которой было пятеро детей и ещё трое умерли в младенчестве, выживала за счёт собственного огорода и домашней скотины. Но священник не унывал. Наделённый от Бога даром слова, несмотря на недовольство властей, он на каждом богослужении обращался к прихожанам с проповедью. Отец Пётр получил от Господа выдающиеся музыкальные способности, которые смог развить в духовном училище и семинарии. Батюшка организовал хороший церковный хор, насчитывавший до 20 человек. Он сам расписывал нотные партии и проводил спевки. В хоре пела и матушка Антонина Николаевна, которая поддерживала своего супруга во всех трудностях его служения. На них исполнились слова Священного Писания, что «добрая жена — счастливая доля: она даётся в удел боящимся Господа» (Сир. 26:3). В обращении с людьми иерей Пётр был очень прост. Совершая требы, батюшка часто получал совершенно символическое вознаграждение. Отец большого семейства, не имея лишних средств, он тем не менее многое делал для людей совершенно безвозмездно, и на приходе его называли бессребреником.
Имея непоколебимую веру и будучи духовно образованным человеком, священник ревностно защищал чистоту православной веры. Сохранилась рукопись иерея Петра Крестова «Новая ересь обновленчества», датированная 1928 годом. О цели её создания отец Пётр написал следующее: «Приступая с Божией помощью к составлению своих записок, мы имеем желание усвоить для себя характер, цель и средства «обновления» Церкви, чтобы, изучивши эту инфекционную болезнь духа, быть доктором для своей паствы и для всех, кто пожелает узнать о назревшем расколе и новой ереси, которая отторгнула многих верных чад Божиих от общения со Святою Православною Церковью». В рукописи пастырь последовательно и подробно излагает факты зарождения и распространения обновленчества, говорит о взглядах и требованиях его сторонников, сопоставляя их с Евангелием, апостольским учением, мнением святых отцов. Иерей Пётр Крестов приходит к выводу: «Мы можем с определённостью сказать, что новое движение не носит даже и тени Православия, но что оно основано на земных интересах, страстях и гордости».
Незаурядные познания священника Петра в богословии, истовость в совершении богослужений и другие дарования сельского пастыря заметил архиепископ Рязанский и Зарайский Борис (Соколов). Владыка предложил батюшке стать настоятелем Успенского кафедрального собора г. Рязани, но перевод не состоялся. Служение отца Петра, его вдохновенные проповеди, организованный им прекрасный хор — всё это богоборческая власть расценивала как религиозную пропаганду. Частые «приглашения» на «беседу» сотрудниками ОГПУ и местными властями заканчивались угрозами, требованиями не проповедовать, не привлекать молодёжь к церковной жизни.
Первые аресты
8 февраля 1930 года иерей Пётр Крестов и его супруга Антонина Николаевна в ходе кампании по раскулачиванию были арестованы. В доме священника произвели обыск, во время которого ничего предосудительного не нашли, но имущество семьи было полностью разграблено. К ночи в опустевшем холодном доме остались пятеро детей Крестовых и парализованная мать Антонины Николаевны. Младшему сыну тогда было четыре года, старшей дочери — 14. Младших ребятишек приютили односельчане, не побоявшиеся оказать помощь семье «врага народа». Через три месяца матушку Антонину из-под стражи освободили. Ей пришлось буквально с нуля поднимать хозяйство: всё было разграблено, из дома вынесли даже посуду. Открыто помогать семье арестованного священника жители Панино боялись, но тайно по ночам приносили на крыльцо дома Крестовых еду, детскую одежду, обувь, предметы домашнего обихода.
Отцу Петру предъявили обвинение в участии в «контрреволюционной повстанческой организации церковников». Виновным батюшка себя не признал, показаний против кого-либо не давал. 10 мая 1930 года его приговорили к трём годам высылки в Северный край и отправили в г. Мезень Архангельской области. В июле 1931 года отец Пётр вновь был арестован вместе с другими ссыльными священнослужителями. На допросах Крестов отвергнул все клеветнические обвинения. В феврале следующего года Особым совещанием при Коллегии ОГПУ он был приговорён к заключению в концлагерь на три года и направлен в Ухто-Печорский исправительно-трудовой лагерь.
Добрый пастырь
В начале 1934 года священник Пётр Крестов вернулся в Панино. Архиепископ Рязанский и Шацкий Иувеналий (Масловский) вновь назначил его настоятелем Пятницкой церкви, возвёл в сан протоиерея и назначил благочинным Спасского округа. Сельские старожилы вспоминали об отце Петре как о мудром пастыре с твёрдой и глубокой верой. В нём совмещались христианская любовь и необходимая для настоятеля требовательность. Батюшка особо заботился о благоговейном поведении прихожан во время богослужения, не оставлял их без духовного поучения, на каждой службе произнося вдохновенные проповеди. Протоиерей Пётр Крестов смело выступал против абортов, получивших в то время большое распространение. Всю пасхальную седмицу не замолкали панинские колокола, а батюшка с утра до вечера совершал молебны в домах односельчан. В засушливую погоду по просьбе прихожан он служил в поле молебен от бездождия, и каждый раз Господь посылал живительную влагу. Отец Пётр стремился к тому, чтобы все дела панинцы начинали с благословения Церкви.
Бог дал ему такие важные для священнослужителя качества, как сострадательная любовь и сердечная чуткость к людям. К отцу Петру обращались в разных житейских трудностях, и он утешал скорбящих добрым пастырским словом, посещал больных и безвозмездно совершал Таинства. Бывало, ребёнок у кого-то не спит, батюшка придёт, почитает молитвы, и сон возвращается. В 1930-е годы священникам запрещалось служить требы без подробной регистрации. Это пугало людей, так как об их церковной жизни становилось известно богоборческой власти, что грозило репрессиями. Несмотря на запреты, рискуя своей свободой, отец Пётр Крестов тайно в домах прихожан совершал все необходимые требы. Односельчане ценили, любили и уважали батюшку, платили ему добром за добро, поддерживали друг друга. Так в тяжёлые 1930-е годы жил панинский приход церкви великомученицы Параскевы Пятницы.
Семья
Старшая дочь Крестовых Зоя вышла замуж за Александра Фёдоровича Дмитрева из старинного священнического рода. Сыновья Вячеслав, Алексей, Валерий и Михаил росли смышлёными и любознательными. В них отец вложил всю свою душу и педагогический талант. Как бы навёрстывая упущенное время, проведённое в ссылке и лагере, батюшка почти полностью взял на себя обязанности по воспитанию детей. Михаил Крестов вспоминал: «Папа изучал с нами Священное Писание, весь Закон Божий проштудировал. В доме был установлен строгий порядок общих утренних, дневных и вечерних молитв». В семье существовала и трудовая дисциплина: посильные для детей домашние дела (приборка, заготовка дров, уход за коровой, помощь матушке на кухне) были распределены между сыновьями и выполнялись в строгой последовательности.
Протоиерей Пётр в свободное от служб время много работал по хозяйству. Михаил Крестов вспоминал: «Папа приходил из церкви, переодевался и трудился. Он занимался строительством, сам половину дома переделал, разводил пчёл, благодаря чему в семье был свой мёд». Батюшка старался воспитывать детей не только словом, но и примером. Главным он считал обретение ими внутренней веры в Бога, неколебимой никакими внешними силами. Он наставлял сыновей: «Придёт время, когда вы будете задумываться над тем, как воспринимать Бога. Помните, что человеческим рассудком постичь Господа невозможно. Бога можно и нужно принять только сердцем, глубокой внутренней верой. Быть твёрдыми в ней, жить по заповедям Божиим — главный смысл всего земного пути».
Ещё за несколько лет до Великой Отечественной войны отец Пётр предупреждал детей: «Ребята, скоро будет страшная и жестокая война. Вы будете призваны в армию. Вы обязаны быть истинными патриотами Святой Руси, хранительницы Православия. Защищать Родину, отдать свою жизнь на поле брани — святое дело. Побеждая страх, уповайте на волю Божию, молитесь Ему. Судьбами людей ведает Господь». Сыновья очень любили и уважали отца. «Мы всегда с большим почётом относились к папе, — вспоминал Михаил Крестов. — Он был молчаливый, строгий, особый человек, как святой».
Снова репрессии
Батюшка рассказывал семье о том, что представители власти часто предлагали ему: «Отрекись от Бога, прекрати служение в Церкви, и у тебя будет хорошая работа, возможность дать детям образование». Священник был непреклонен, не мог позволить себе даже в мыслях величайший грех отречения от Господа. Он говорил: «Уповаю на волю Божию. В случае ареста оставляю детей на попечение свыше. У Господа милости много».
В мае 1937 года в Панино сгорела колхозная рига, где хранилось сено. Пожар быстро ликвидировали, опросили свидетелей, составили акт. Ничто не указывало на какую-либо причастность к произошедшему отца Петра, но в феврале следующего года священника арестовали. Этому предшествовала трагическая гибель 12-летнего Николая Буданова, который случайно услышал разговор представителей местной власти: «Подожжём ферму и скажем, что это сделал поп, тогда его можно будет расстрелять». Мальчик стал рассказывать об этом односельчанам, и вскоре его нашли убитым. Через десять лет после случившегося сторож клуба Ермолай, находясь на смертном одре, покаялся и признался, что это он совершил преступление под давлением властей. Но в 1938 году арестовали и заключили в рязанскую тюрьму протоиерея Петра Крестова. Вспомнили и о сгоревшей колхозной риге, заодно обвинив священника в её поджоге. Добавили «участие в антисоветской повстанческо-террористической организации церковников».
Следствие длилось до сентября 1940 года. Батюшке пришлось вынести ночные допросы, угрозы, «препохабную матерщину», избиения. Все обвинения, выдвинутые против него, отец Пётр отверг: «Никогда ни в какой контрреволюционной организации я не состоял. Никаких разговоров на политические темы у меня не было. Я не призывал церковный актив мешать засыпке семян и зерна в храме. Антисоветские проповеди никогда не говорил. Не признаю себя виновным ни в убийстве, ни в агитации, ни в поджоге». Тем не менее Особое совещание при НКВД СССР 2 сентября 1940 года приговорило протоиерея Петра Крестова к заключению в исправительно-трудовой лагерь сроком на пять лет.
Вятлаг
Уже 11 сентября батюшка был доставлен в 1-й ОЛП (отдельный лагерный пункт) Вятского исправительно-трудового лагеря. Приоритетным направлением хозяйственной деятельности Вятлага было лесопромышленное производство. Тяжелейший труд на таёжном лесоповале в 1940-х годах практически не был механизирован. Подневольная рабсила использовалась крайне примитивно и узкофункционально: «человек-пила», «человек-топор», «человек-лопата», «человек-тачка». Так как лошадей в лагере было мало, то пятую часть заготовленных деревьев вывозили из леса вручную. Заключённые впрягались в лямки и тащили стволы, затем укладывали их в огромные штабеля и грузили в вагоны. Долго на таких работах даже физически крепкие люди не выдерживали, пополняя ряды инвалидов и доходяг.
Кроме того, абсолютно бесправные «политические» и «бытовики», отбывавшие наказание, например, за мелкие хищения, страдали от начальства и преступников-рецидивистов, что зафиксировано даже в лагерных документах: «Дисциплина среди заключённых отсутствует: бандитские налёты, хулиганство, воровство, картёжная игра имеют место на всех лагерных пунктах». Вот как писал о жизни в Вятлаге преподобноисповедник Рафаил (Шейченко), чьё имя также включено в Собор вятских святых: «Мы здесь 40–60 человек, как в улье пчёлы. Добавь к сему игры, ругань, споры, зависть, озлобленность и многое другое до потери человечности. Поверь, что жизнь в лесу, в пещере была бы для меня отблеском Рая на земле. Но надо терпеть, смиряться и паче благодарить Господа, спасающего меня грешного».
Воспоминания бывших узников Вятлага Дмитрия Михайловича Панина и Юрия Львовича Юркевича, которые отбывали наказание в 1-м ОЛП в то время, когда там находился Крестов, дают некоторое представление о том, в каких условиях жил отец Пётр. Д.М. Панин писал: «Большинство людей, уже сильно истощённых в тюрьме и на этапе, убивали работой на лесоповале в течение двух недель – месяца. Газ, который фашисты использовали в концлагерях, там заменялся ничтожным пайком, убийственным и безо всякой работы, отсутствием лагерной одежды (каждый оставался в том, в чём приехал), абсолютно невыполнимыми в тех условиях нормами, расстоянием до места работы в 8–9 км, которое приходилось проделывать дважды в день по заснеженной целине, страшными морозами зимой, когда температура воздуха была 35 градусов по Цельсию ниже нуля (актировок же не производили, то есть выгоняли в любой мороз на работу), отсутствием выходных дней, полчищами клопов, а нередко и вшей, холодом в бараках. Двух недель – месяца было достаточно, чтобы окончательно вывести человека из строя. По истечении этого срока зэк терял остаток сил, не мог уже дойти до делянки, а чаще всего и выстоять развод. После этого он умирал медленной смертью. Это способ умерщвления людей, во время которого муки растягиваются на месяцы. Смерть от пули не идёт ни в какое сравнение с тем, что пришлось пережить многим миллионам погибших от голода. Такая казнь — верх садизма, людоедства, лицемерия».
По свидетельству Ю.Л. Юркевича, с октября 1941 года питание в лагере значительно ухудшилось, а «в начале ноября ударили сильнейшие морозы, с ними началась массовая смертность заключённых от голода, который продолжался около четырёх месяцев. У многих в декабре началась цинга, пошли на бёдрах нарывы в пятак величиной, кровь из дёсен. Но помощи всё равно ждать было неоткуда: лагерная больница была бессильна против голода, так как больничный паёк был гораздо ниже минимального рабочего».
По воспоминаниям Д.М. Панина, «по мере того как люди в лесоповальных бригадах стремительно теряли силы и способность двигаться, бараки работяг один за другим превращались в обители смерти. Становилось жутко, когда мы проходили вечером по лагпункту и заглядывали в тускло освещённые окна бараков-могильников: мужчины валялись обессиленные на нарах, мёрзли от холода, отскребались от вшей, отбивались от клопов. Загубили тысячи жизней отборных людей! Я никогда не забуду, как их вывозили из зоны в особом ящике с крышкой и на вахте прокалывали затылки, чтобы исключить возможность симуляции и последующего бегства».
Ю.Л. Юркевич писал: «Трупы вывозились из зоны рано утром расконвоированной похоронной командой. Закапывали на пустыре в заранее отрытой большой яме, которая за несколько дней постепенно заполнялась. Место захоронения никак не отмечалось. Узнали мы, что за зоной охранник пробивал каждому трупу грудь заострённым железным прутом, чтобы предотвратить попытку побега. Не знаю, делалось ли так всегда и везде, но в Вятлаге зимой и весной 1941–1942 годов это было совершенно точно».
Один год и три месяца провёл протоиерей Пётр Крестов в Вятском исправительно-трудовом лагере. 19 декабря 1941 года, в день памяти святителя Николая Мирликийского, отец Пётр умер в лазарете «от рожистого воспаления ноги». Похоронили его на кладбище 1-го лагпункта в безвестной могиле.
Почитание
После ареста батюшки его родные уехали из Панино. Семьи репрессированных подлежали постановке на учёт, а переезд в Рязань позволил детям отца Петра хотя бы частично скрыться от постоянного наблюдения НКВД. Старшая дочь Зоя в самые трудные годы забирала младших братьев к себе в Маккавеево, облегчая труды матери. Во время Великой Отечественной войны все четыре сына протоиерея Петра Крестова ушли на фронт, Алексей и Валерий погибли. Старший сын Вячеслав после войны работал учителем, младший Михаил — инженером-технологом по производству радиоламп. В 1995 году Михаил Петрович принял рукоположение во священника.
Родственники хранили память о пострадавшем в годы гонений протоиерее Петре Крестове, собирали документы и воспоминания о священнике, который в декабре 2002 года определением Священного Синода был причислен к Собору новомучеников и исповедников Церкви Русской. В прославлении сщмч. Петра Крестова в лике святых, состоявшемся 22 февраля 2003 года в Христорождественском кафедральном соборе г. Рязани, участвовал сын новомученика священник Михаил Крестов. В декабре 2019 года в посёлке Рудничном Верхнекамского района Кировской области, где располагался 1-й ОЛП Вятлага, усердием прихожан храма вмц. Параскевы Пятницы села Панино Рязанской области, Никольской церкви посёлка Рудничного и Покровского храма г. Кирса, а также участников культурно-просветительского движения «Вятская Переправа» был установлен поклонный крест в память о подвиге сщмч. Петра Крестова.
Как писал церковный историк и агиограф архимандрит Дамаскин (Орловский), «наши мученики являются национальными героями. Это не герои войны или труда, это герои духа, подобные скале, вокруг которой может строиться имеющая сколько-нибудь глубокое содержание национальная жизнь. Состоявшаяся их канонизация — это в некотором роде существенные шаги к возрождению русской жизни. Если воспользуется наш народ возможностью жить национальной и религиозной жизнью, тогда мученики будут фундаментом её возрождения и кровь пролитая станет для русской нивы животворящим дождём. Не захочет русский народ этим воспользоваться, мученики останутся последним памятником нашей русской цивилизации, а чужестранец, идущий мимо, подивится, сколь велики были ставшие неведомыми миру россы и сколь плачевна судьба их потомков, не познавших смысла дарованного им от Бога бытия».
Фото:
— Супруги Пётр Иванович и Антонина Николаевна Крестовы, 1914 год;
— Семья Крестовых, середина 1930-х годов;
— Иерей Пётр Крестов в ссылке, 1931 год;
— Один из лагерных пунктов Вятлага;
— Икона сщмч. Петра Крестова;
— Сыновья Вячеслав и Михаил, 1945 год;
— Храм вмц. Параскевы Пятницы в селе Панино.
