В 43-м выпуске научно-популярного альманаха «Герценка: вятские записки», который издаёт Областная научная библиотека имени А.И. Герцена, была опубликована статья Олега Семёновича Четверикова об одной оричевской легенде.
Ещё ребёнком мне доводилось слышать историю о том, как военнопленные немцы, проживавшие в посёлке Оричи во время Великой Отечественной войны, разбили парк в форме свастики. Пока саженцы были малы, никто не замечал подвоха, а когда деревья выросли, над посёлком проступили геометрические очертания фашистского креста. Это увидел с воздуха лётчик и сообщил куда следует. И тогда часть зелёных насаждений, посаженных руками пленных, пришлось вырубить. Произошла ли эта история на самом деле или это был местный фольклор, в котором выходили наружу скрытые страхи советского времени? Ведь люди, перенёсшие тяготы войны, жили в постоянной тревоге о будущем (например, старушки мешками сушили сухари). Мне хотелось разобраться в этом вопросе и выяснить правду.
И вот недавно попала мне в руки книга кировчанки Т.Г. Чикишевой «О маме, о войне и о семье», где я прочитал эпизод о жизни военнопленных в Оричах. Автор этих воспоминаний Владимир Григорьевич Суворов излагает впечатления своего военного детства: «Два немца устроили побег, но их поймали, привезли в посёлок. Под охраной автоматчиков и собак они сидели у пожарной вышки, и мы бросали в них камни, а солдаты отворачивались от нас, как будто ничего не видели. Здоровых немцев заставляли работать. Хорошо помню, как они мостили улицу Советскую в районе Дома культуры. Завозились песок и деревянные тюльки, которые ставили «на попа», засыпали песком и утрамбовывали. Немцы работали, стоя на коленях».
Прочитав эти строки, я понял, что пора разобраться с мучившей меня легендой о свастике. Друзья обеспечили меня краеведческими источниками, и я погрузился в их изучение. Действительно, гитлеровские военнопленные содержались в Оричах с августа 1944 по август 1946 года. Жили они в спецгоспитале за колючей проволокой, но это были вовсе не традиционные бараки с многоэтажными нарами и одинокой буржуйкой по центру. Военнослужащие злейшего противника занимали самые лучшие по тем временам здания Оричевского райисполкома, средней школы, детского сада и других объектов соцкультбыта. Здесь они проходили лечение и питались по нормам бойцов Красной армии. За порядком следили органы НКВД и кировский облздрав.
Начальник госпиталя Илья Прокопьевич Марченко, приехавший в Оричи с Украины, оставил такую запись о первой партии прибывших сюда гитлеровцев: «Надо было видеть пленных офицеров во главе с полковником, шедших впереди колонны, которой немцы шли с железнодорожной станции к корпусам госпиталя. Не верилось, что эти люди когда-то маршировали по нашей украинской земле. Скорее, они напоминали ватагу заблудившихся людей, причём силившихся выглядеть надменными. Местные, стоя по обочинам дороги, молча смотрели на колонну кто с ненавистью, кто с любопытством. Некоторые плакали навзрыд: «Ироды проклятые», вспоминая своих родственников, погибших или пропавших без вести на фронте. Колоссальное напряжение моральных и физических сил потребовалось, чтобы принять более тысячи больных, грязных, завшивленных…»
Военнопленные распределялись по землячествам: немцы, венгры, румыны, чехи, австрийцы. Так было легче организовать работу переводчика. Была в госпитале и отдельная генеральская палата, где проживали высокопоставленные офицеры вермахта. Они не только питались по особой категории, но и освобождались от уборки помещения. Однажды из-за этого произошёл конфуз. Вновь принятая на работу пожилая санитарка оказалась не в курсе, что генеральская палата находится на особом положении. Она решила научить заносчивых арийцев порядку. Принесла в палату ведро с водой, половую тряпку и, сломав волю немецких офицеров, заставила их провести уборку. Генеральская палата засияла чистотой. Гордые фрицы не стали бесчестить себя позором и не пошли жаловаться на русскую бабу, но история всё равно вышла наружу. Вскоре чекисты проводили обыск в помещениях госпиталя, и у одного из высокопоставленных немцев вытащили из перьевой подушки записи на тонких курительных листах. «Каждая навозная муха нами командует», — так отозвался он о конфликте с русской санитаркой.
В палате для избранных жил полковник барон фон Биллинг. Из-за остеомиелита ему была необходима операция. Он потребовал опытного хирурга из военнопленных немцев, потому что не доверял советским врачам. Но заведующая отделением Евгения Николаевна Преловская заявила, что оперировать будет только она. Барон был очень недоволен. Операция прошла успешно. Когда Биллинг выздоровел, то предлагал Евгении Николаевне в знак благодарности свой перстень. Она не приняла это подношение.
Напротив генеральской палаты висела тарелка радиорепродуктора. Когда Левитан сообщил о капитуляции Германии, немецкие офицеры скривили губы и заявили: «Это русская пропаганда. Фюрер непобедим!» Выздоравливающие гитлеровцы привлекались к труду. «Они работают не торопясь, можно сказать, лениво, — писал начальник госпиталя Марченко. — Особенно не любят тяжёлый физический труд». Для пленных были организованы мастерские: столярная, слесарная, сапожная, портновская, кузница, по изготовлению детских игрушек, механическая с ремонтом часов. За время существования спецгоспиталя здесь побывало около трёх тысяч военнопленных.
Работавшая в годы войны в оричевском спецгоспитале Лидия Николаевна Багаева была внештатным автором районной газеты «Искра» и иногда обращалась к этой теме. Она поведала такой случай. Среди военнопленных скрывался бывший советский солдат, перешедший на сторону вермахта. Он научился так хорошо «шпрехать», что гитлеровцы долго принимали его за своего. Но однажды выяснилось, что он не умеет читать, а все немцы были без исключения грамотные. И этим он себя обнаружил. По словам Багаевой, заключённые выдали предателя сотрудникам НКВД.
В августе 1946 года военнопленных стали возвращать на родину. Лидия Николаевна получила приказ вместе с 15 медсёстрами сопровождать репатриированных немцев во Франкфурт-на-Одере. Другая оричевская медсестра А.И. Окатьева отправилась с поездом пленных мадьяр из Кирова в город Сегед в Венгрию. Все военнослужащие гитлеровских армий, кто был вылечен и выхожен оричевскими медиками, вернулись обратно к своим семьям. А кого не сумели спасти после тяжёлых ран, обморожений и дистрофии, те были похоронены на отдельном кладбище за железнодорожным переездом, слева от дороги в деревню Помаскины.
Многие работники спецгоспиталя до конца своих дней жили и трудились в Оричах. Бывшая хирургическая сестра Таисия Филипповна Киселёва была старшей операционной медсестрой Оричевской районной больницы. Бывший стрелок охраны взвода НКВД Степан Аристович Корниенко работал в жилищно-коммунальном хозяйстве. Однажды он рассказал такую историю. В 1958 году коммунальщики составляли план посёлка Оричи. Они заключили договор с Ленинградской топографической службой на проведение аэрофотосъёмки. Самолёт прилетел через месяц, и лётчик сфотографировал посёлок сверху. Там, где стояли корпуса бывшего спецгоспиталя, а затем располагалась средняя школа, на снимках чётко просматривалась фашистская свастика. «Немцы посадили берёзовые аллеи и так изловчились, — рассказывал Степан Аристович, — что на земле это были просто аллеи, а с высоты — свастика».
Так нашла своё подтверждение одна из оричевских легенд. С какой целью военнопленные, которых вылечили наши медики, а затем по-человечески вернули обратно на родину, оставили такой след о себе? По-видимому, в 1945 году фашизм был побеждён как военная сила, но как идеология остался в умах людей. Эту мысль провёл в своих мемуарах и маршал Г.К. Жуков, рассказывая о том, как после Победы на территории наших союзников нашли своё убежище военные преступники Третьего рейха. В нынешнее время из этой истории можно извлечь урок.
На фото:
— Один из лечебных корпусов спецгоспиталя с берёзами, посаженными военнопленными;
— Пленные немецкие солдаты.
