«И не погибнет Мать-Россия»
Это строчка из стихотворения Анатолия Гребнева, с которым мы долгие годы, с самого начала 1990-х, ходили в Великорецкий крестный ход. Написано поэтом в 1993 году:
Зачем иду я, просветлённый,
Среди большой толпы людской
И за крестом, и за иконой
С любовью, верой и тоской?
Зачем я вглядываюсь в лица,
Как будто я хочу узнать
Родного брата иль сестрицу,
Иль похороненную мать?
Зачем я слушаю молитвы
И подпевать стараюсь им?
Я чувствую, что все мы слитны
Единым сердцем вместе с Ним…
Тогда нас было двести человек, и за неделю крестного хода мы все друг друга узнали. Мы ещё застали легендарную Маргаритушку, которая прошла этим путём семьдесят раз. О, как помню её крестоходский катехизис: «Меньше есть, меньше спать, меньше говорить, больше молиться!» А какова была сила её молитвы! Всегда рассказываю подлинный случай. Мы идём третий день. Жара египетская. С нами деточки. В лесу жара стихает, но оживают злобно жужжащие кровососущие насекомые. Выходим на взгорье, опять обливаемся потом, еле ноги переставляем. На белёсом небе ни единого облачка. Женщины просят: «Маргаритушка, матушка, попроси ветерка». Она идёт, упрямо склоня голову, неприступная для просьб. «Ишь, — повышает голос, — санаторий захотели! Грешить-то погоду не выбирали!» — «Так не для себя же, для деточек, жалко их».
И вот Маргаритушка, а ходили мы тогда без священников, командует: «Молитесь со мной!» — и начинает «Отче наш». Поём вместе с ней. И вот — я свидетельствую — на небе появляется туча, задёргивает солнце, приходит прохладный ветерок. Зелень свежеет, жаворонок зазвенел, все оживают. Ребятишки бегут, опережают взрослых, срывают цветочки. И мы радуемся вместе с ними. Маргаритушка даёт малую передышку, но минут через пятнадцать-двадцать сурово говорит: «Ну, хватит!» И будто не было ни тучи, ни ветерка. Опять жара, а в ближайшем лесу ждут другие тучи: комары, оводы и другая крылатая насекомость. Маргаритушка и тут назидает: «Что вы их прогоняете? Они целый год ждали, надо и их пожалеть».
Да, двести человек шло, а сейчас несколько десятков тысяч крестоходцев. Без преувеличения идёт вся Россия: Сибирь, Поволжье, Урал, Центральная Россия, Крым, Москва, новые регионы. Наталья Ильинична, давняя моя знакомая, ходившая на Великую около тридцати раз, сравнивает нынешний крестный ход с прошлогодним: «Тогда было тяжелейшее испытание: не дожди, а ливни, идёшь по колено в грязи. С внучкой шла. Холодные ветры. Нынче не в пример легче».
Идёт рядышком Маша, выпускница московской школы. Приехала с мамой-режиссёром, снимающей крестный ход для телеканала «Радость моя». Машу всё восторгает: и река крестоходцев, и красота природы. Говорю ей: «Теперь уже всегда будешь помнить о том, что третьего июня каждого года до скончания веков начинается крестный ход, и всегда будешь надеяться пойти в него». Узнаёт меня старуха, с которой лет тридцать назад ходили вместе. Оказывается, мы тогда говорили о понятии «ближний». «Это же не только родня. Это тот, кому нужна помощь. Правильно, брат?» — «Правильно, сестра».
Идёт опять же давний знакомый Борис Борисов, писатель и альпинист, поднимавшийся даже на семитысячники. Вспоминаем, как он устанавливал крест на куполе возрождаемой церкви и как злобствующий сатана напустил ураганный ветер. Мы внизу держали верёвки, на которых поднимали крест, и молились. Вспоминаем ещё живых из нашей бригады и уже ушедших. А ещё мы с Борисом устанавливали крест на истоке нашей любимой реки Вятки. Нынче, как уже в последнее время, я иду только первый переход до макарьевской Троицкой церкви. Это километров семь, но и их хватает, чтобы вновь ощутить и усталость от ходьбы, и радость от участия в крестонесении. То тут, то там раздаётся возглас: «Христос воскресе!» И дружный ответ, в котором все хором единодушно утверждают: «Воистину воскресе!»
Много деточек, даже на руках маленьких несут. Это уже готовятся будущие бойцы за правое дело, за власть Христа над Россией. Идут молодожёны, то есть пока жених с невестой. Залюбуешься: такие красивые, прямо светящиеся. «Нас батюшка благословил до венчания сходить в крестный ход». Идёт с двумя сыновьями молодой бородатый отец, в чём-то назидает наследников. Самый младший, лет четырёх, взмахивает ручонками: «Да ты это уже сто раз говорил». Старший, лет десяти, говорит братику: «Ничего, не вредно и сто раз послушать. А чего это ты ничего не несёшь? Пап, зачем ты у Саньки рюкзак взял? Вот вырастет эгоистом, так будешь знать».
Как всегда, много общих молитв, и возникает единство моления, взывания к Господу о помиловании России, ниспослании победы нашим воинам. Да и у каждого из идущих свои надежды на помощь от Бога. Молятся об ушедших, о живущих, о разрешении возникших проблем. Ведь как говорится: «В каждом дому горя по кому». Есть такое и на украинском: «Кажна хата горем напхата». Да, Господь не обещал нам рая на земле, но дал земное время для того, чтобы стать достойными селений праведных.
Нынешний ход замечателен тем, что в сравнении с прошлыми годами много мужчин, особенно молодых. Идут группами и врозь, многие в камуфляже. Познакомился с Николаем и Алексеем. Они в отпуске, из окопов войны. Бодрые, бравые, красивые. «Нам отпуск хотели ещё в марте дать, но мы просили, чтобы на июнь. Мы же вятские, знаем про Великорецкий ход».
На остановке в Макарье садимся, как всегда, прямо на землю. Своя, святая, великорусская. Приникаешь к ней, родной до умиления, вспоминаешь былинное о богатырях, обретающих силы в борьбе от Матери – сырой земли. Запахи такие, что не передать! Восходящая трава, молодая, трепещущая листва. Небо с беленькими, весёлыми облачками, и на нём птицы, обеспокоенные обилием людей. В церкви — акафист святителю Николаю Мирликийскому. Не протолкнёшься. Горы записок о здравии и об упокоении. Ладанное благоухание. Согласное пение хора и молящихся: «Радуйся, святителю отче Николае, преславный чудотворче!»
Все дни крестного хода я мысленно шёл с паломниками, зная по памяти, где они в какой час. И ночью, в два часа начала нового дня, в котором 17–18 часов будут отданы движению, просыпаешься, будто кто будит, и звонишь знакомым в крестном ходу. «Всё слава Богу, — слышу голос учительницы Татьяны Григорьевны. — Николушка с нами. Стало жарко — он посылает лёгкое окропление прохладой, стало холодно — солнышко сразу греет. Ноги устали — видишь молодые листочки подорожника, которыми обувь внутри выстелишь, и ногам легко. И в Медянском бору нет нынче таких океанских луж, какие были, и в Медяны в гору всегда еле шли, а тут прямо взлетели». Ликует в телефоне голос другой крестоходки Татьяны Васильевны, тоже учительницы: «Слава Богу! Нисколько не устали! Дружно, с молитвой всё бы шли и шли».
Раньше много ходили любопытные иностранцы. Пытались понять, как это: неделю люди идут, все измучены, искусаны, недосыпали, недоедали, ноги в кровь истёрты, а завершился крестный ход, и все прямо плачут, что закончился. И скорее бы год прошёл, чтобы снова идти, снова молиться в этой школе молитвы и любви к Богу, друг ко другу, к России. Врач Нина Аркадьевна говорит: «Сказали бы, что надо прямо сейчас заново идти, тут же бы пошла!»
И ещё у них, иностранцев, полное непонимание, что такое для нас Крест Христов. Наталья Ильинична рассказала как раз о том дне, когда мы с Борисом водружали крест. А до того церковь много лет была обезглавленной. Тот ураган, что сопротивлялся его вознесению, мешал и трудникам, как зовут крестоходцев. Устали, еле шли и вдруг увидели: над храмом крест! «Крест, крест!» — понеслось по колонне. И все встрепенулись, подтянулись, повеселели, запели: «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко…» Иностранец ничего не понял, но заметил общую радость, оживление. Почему? «Так крест же!» — показывали ему. — «И что?» — «Ну как что? Крест!» Нет, ничего он не понял, европеец. Да и не поймут они, пока не вернутся ко Христу. Жалко их. А нам ходить и ходить своими крестными путями.
И вечно будет жить Россия,
Пока с крестом из года в год
Идёт, идёт в места святые
Великорецкий крестный ход!
Владимир Крупин
Фото Тамары Рыловой
По материалам газеты «Вятский епархиальный вестник»
