Помнится, как в годы «перестройки» гости г. Кирова, узнав о том, что у нас есть улица Горбачёва, искренне удивлялись: «Ай да кировчане! Не успели в Москве нового начальника избрать, здесь его именем уже улицу назвали!». Приходилось объяснять, что Михаил Сергеевич тут совершенно не причём, а улица названа в честь его однофамильца Василия Горбачёва, который в 1906 году, находясь в Вятке в ссылке, возглавил местный большевистский комитет. Это убеждало, но самые недоверчивые всё же хитро улыбались и качали головой.
Как это было недавно, но уже выросло поколение, для которого оба Горбачёва — такая же древность, как Иван Грозный или Мамай. Вот только жаль, что подлинная история вятской улицы для многих по-прежнему не известна, а ведь она так увлекательна! Начнём с того, что на плане губернской Вятки 1784 года «улица имени первого местного большевика» названа Монастырской набережной. Именно вдоль этой улицы вытянулись братский корпус и северная стена Успенского Трифонова монастыря, самой древней и известной обители Вятской земли. Именно этой стороной монастырь, расположенный за южной границей города, открывался его жителям. Вятские фотографы очень любили этот ракурс, и сегодня благодаря сохранившимся снимкам мы можем воочию представить, как выглядели 100–150 лет назад и обитель, и ведущая к нему улица.
Но почему её назвали «набережной», если под стенами монастыря нет никакой реки? Ответ на этот вопрос мы вряд ли найдём на фотографиях, самые старые из которых были сделаны в 1860-е годы. Мы должны заглянуть в историю города по крайней мере ещё на сто лет назад. К счастью, это позволяет сделать план г. Хлынова 1759 года, на котором Трифонов монастырь изображён стоящим на южном склоне Засорного оврага, по дну которого протекает небольшая речка-ручей. Она брала начало в верховье оврага в районе современного Ботанического сада. Пройдя сквозь город и обогнув с востока Трифонов монастырь, эта речка впадала в Вятку примерно в том месте, где ныне находится устье Хлыновицы. На плане 1759 года Хлыновица впадала в Вятку значительно южнее, в районе Кикиморской горы, а за алтарём Успенского собора находилось устье другой речки. Именно с этой точки «увидел» Трифонов монастырь конца XVII века художник Виктор Попов. На этой картине Вятка несёт свои воды прямо под стенами обители. Горят золотом кресты только что освящённого Успенского собора, возведённого московскими мастерами в 1684–1689 годах. Лодки с поднятыми парусами теснятся у монастырского причала…
Всё это так не похоже на современный пейзаж, и совсем не верится, что так могло быть на самом деле. Однако план Хлынова 1759 года не только подтверждает правоту художника, но и напрочь развеивает один из мифов о Хлынове, который утверждает, что жители использовали главный городской овраг под свалку мусора, отчего тот и получил название «Засорного». Приглядимся к плану города и увидим, что в овраге нет никакой свалки и что на всём своём протяжении он плотно застроен. По воспоминаниям старожилов, записанных А.Г. Тинским, по крышам зданий можно было без труда перейти с одного склона оврага на другой.
То же самое мы видим на старых фотографиях Вятки, на которых устье оврага занято складами строительных материалов, а на его склонах прямо под стенами Трифонова монастыря разбиты огородные грядки. Вряд ли сегодня кто-то из садоводов будет так себя мучить, а вот в Хлынове, где ценился каждый метр городской земли, такие труженики находились. Благо, что речка была совсем близко — на дне оврага, а склон большую часть суток был открыт скупому вятскому солнцу. И сама эта речка и питающие её родники играли важную роль в жизни города, поэтому сваливать мусор в этих местах было бы полным безумием. Да и трудно представить себе жителей Хлынова, которые узкими и извилистыми улицами пробираются к оврагу с вёдрами, наполненными мусором. И что им было выбрасывать, когда пищевые отходы шли на корм скоту, старые доски — на дрова, а полиэтиленовых пакетов и консервных банок тогда ещё не было?
На самом деле название Засорному оврагу дала та самая речка, что обозначена на плане города 1759 года. В переписных книгах Хлынова её называют «Засорой» или «Сорой». По одной версии своё название она получила оттого, что, питаясь почти исключительно родниками, была мелководной, неспешной и уже в те далёкие времена почти вся заросла, была «засорена» травой. Так, в Дозорной книге 1615 года князя Ф.А. Звенигородского подробно описаны все дворы «под горою у Засоры», и почти все они принадлежали бобылям и нищим. Что поделаешь — не самая лучшая земля на городской окраине. А вот в Переписной книге 1646 года читаем: «Да в Хлынове за посадом за речкою за Сорою монастырь Успенской». Переписные книги 1676, 1710 и 1716 годов снова величают речку Засорой, но теперь уже большинство посадских дворов «подле Засору реку» принадлежат не бобылям и нищим, а имущим горожанам. Почему?
Ответ подскажет всё тот же городской план 1759 года, на котором буквально в нескольких метрах от северного склона Засорного оврага обозначена главная торговая площадь Хлынова. В центре её находился Спасский собор, от которого по специальному спуску, получившему в 1784 году название «Спасского», можно было спуститься к складам в устье оврага и выйти на берег Вятки к главной городской пристани. Это уже не окраина, а самый центр кипучей торговой и деловой жизни. Может быть, именно поэтому ещё в конце XVI века, предчувствуя будущее этой местности и имея на неё свои виды, «отцы города Хлынова» не сразу согласились отдать преподобному Трифону под монастырь земли за южным склоном Засорного оврага, и только явление Божией Матери смогло их образумить.
* * *
Возможно, кто-то снисходительно улыбнётся, подумав: «Надо же, до каких высот мы добрались, рассуждая о неприметной речке Сорке, которую и рекой-то назвать сложно. Так себе ручей, струящийся по дну городского оврага». Между тем у нашей речки есть сестрица с таким же названием, которая золотыми буквами вписала своё имя в историю России и Русской Церкви. Это Сорка в окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря Вологодчины, на которой в конце XV века основал скит преподобный Нил Сорский. Место, которое избрал старец, было дико, мрачно и пустынно. Речка Сорка едва текла вниз по течению и была похожа на болото. Для устройства храма руками угодника Божия и его сподвижников насыпан был на болотистой почве высокий холм, а для нужд братии преподобный Нил устроил на Сорке небольшую мельницу. Кельи ставились друг от друга на расстоянии брошенного камня, обязательно на возвышении. В церковь скитники собирались только по субботам, воскресеньям и праздникам, а в прочие дни каждый молился и трудился в своей келье. Старец Нил предписывал инокам полную нестяжательность и простоту во всём, а необходимое для жизни велел приобретать трудами рук своих, повторяя слова апостола Павла: «Аще кто не хощет делати, ниже да яст». Преподобный Нил положил начало традиции нестяжательства в русском монашестве, и благодаря ему название небольшой вологодской речки стало известно всей России.
Мы знаем, что Вятская земля ещё в XIV веке активно заселялась выходцами из северо-восточных русских земель, в том числе с Вологодчины. Этот процесс усилился после присоединения Вятки к Московскому государству, состоявшегося в 1489 году, ещё при жизни прп. Нила Сорского. Приходя на новые земли, переселенцы нередко давали сёлам, рекам и лесам знакомые названия. При этом, как правило, они селились по границам городов, основывая здесь свои слободки. Поэтому нельзя исключить, что неприметная речка на южной границе Хлынова была названа бывшими вологодскими жителями по образу той самой Сорки, которую прославил своими подвигами преподобный Нил.
Как известно, святой Трифон, основатель первой обители на Вятской земле (1580), также был учителем строгой монашеской жизни. Он испросил у хлыновцев место под обитель именно на берегу Сорки. Какое совпадение! По большому счёту мы не знаем, имела ли эта речка какое-то название к моменту прихода в Хлынов преподобного Трифона. Поэтому не можем исключить и того, что, памятуя о подвигах святого Нила Сорского, именно прп. Трифон Вятский назвал её Соркой. Более того, если идеалы святого Нила действительно были близки преподобному Трифону, то представляется интересным рассмотреть его изгнание из монастыря архимандритом Ионой Маминым в контексте сложных, иногда даже драматичных отношений так называемых «иосифлян» и «нестяжателей», последователей святых Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, по-разному понимавших суть христианской аскезы. До настоящего времени этот вопрос с такой стороны никто не рассматривал. А привела нас к этой мысли неприметная вятская речка Сорка, некогда протекавшая у стен Трифонова монастыря.
Предпринятая в 1784 году перепланировка города по регулярному плану печально сказалась на судьбе речки. Если улицы Хлынова следовали естественному рельефу, то улицы губернской Вятки должны были покорить и подчинить его. И ничего, что для этого потребуется перекроить городской ландшафт. Первым через Засорный овраг был переброшен в 1806 году мост по улице Казанской. Через 20 лет появился мост по улице Царёвской (Свободы). Затем — мост по улице Вознесенской (Ленина). В 1849 году через верховья Засоры перекинули мост по улице Владимирской (К. Маркса), который ещё 30 лет перестраивали. Наконец, в 1901-м был возведён последний из мостов по улице Никитской (Володарского) у дома А.М. Васнецова. Из всех мостов только Царёвский был «плотничной работы», остальные же устроили в виде земляных насыпей с трубой для пропуска воды. С годами земля оседала, её снова досыпали, ремонтировали настил. В итоге насыпи совсем задушили речку, превратив её в малоприметный ручей. На последнем участке ниже улицы Казанской он течёт к Вятке по трубе, погребённой под футбольным полем стадиона «Трудовые резервы», и совершенно не виден. Но всё же Сорка жива! Хотя, по словам В.А. Любимова, её «окончательно укоротили, превратив овраг между улицами К. Маркса и Володарского в сквер с водоёмом». Этот водоём — правнук старой Сорки и прямой её наследник.
Какое-то время о прежних временах напоминало название улицы — Монастырская набережная. Затем и оно было стёрто с карты города. 11 июня 1923 года улице дали имя первого вятского большевика Василия Горбачёва, который в 1906 году покончил с собой, тяжело переживая раскол между товарищами по партии. Он был погребён на Богословском кладбище. На его могиле вместо креста установили памятник в виде дерева с обрубленными сучьями. В начале XVII века преподобный Трифон, изгнанный из основанного им монастыря, нашёл в себе силы не упасть духом и, проведя много лет в скитаниях и простив обидчиков, вернулся в свою обитель. Через 300 лет большевику Горбачёву на это сил не хватило. Размышляя над этим, приходишь к выводу, что с годами засыхают не только реки, но и людские души, лишённые источника жизни — православной веры.
Опубликовано по материалам газеты «Вятский епархиальный вестник»
— Виктор Попов. Трифонов монастырь на Вятке. Конец ХVII века;
— Трифонов монастырь на Монастырской набережной.
