К настоящему времени практически не исследованной остаётся тема православного миссионерства, которую иногда затрагивали в своих произведениях классики русской литературы. О некоторых нюансах миссии среди инородцев в XIX веке на примере Малмыжского уезда Вятской губернии писали Александр Иванович Герцен (1812–1870) и Николай Семёнович Лесков (1831–1895).
Первый из них в 15 главе своих мемуаров «Былое и думы» указал на необычный факт: в крещении вятских марийцев-язычников принимал участие мусульманин Девлет-Кильдеев. Будучи местным исправником, он получил за своё усердие от правительства перстень с бриллиантом. Поскольку описанные А.И. Герценом события происходили в 1829–1830 годах, то есть за несколько лет до прибытия писателя в вятскую ссылку, а описывались в мемуарах через много лет по памяти, неудивительно, что они ошибочно оказались датированы 1835 годом, перстень же превратился во Владимирский крест. «По несчастию, — пишет А.И. Герцен, — татарин-миссионер был не в ладах с муллою в Малмыже. Мулле совсем не нравилось, что правоверный сын Корана так успешно проповедует Евангелие. В рамазан исправник, отчаянно привязавши крест в петлицу, явился в мечеть и, разумеется, стал впереди всех. Мулла только было начал читать Коран, как вдруг остановился и сказал, что он не смеет продолжать в присутствии правоверного, пришедшего в мечеть с христианским знамением. Татары зароптали, исправник смешался, куда-то спрятался или снял крест».
Надо сказать, что интерес к живущим на территории северо-восточной губернии финно-угорским народам пробудился у А.И. Герцена вскоре по прибытии в Вятку. Не случайно он посвятил им опубликованные в «Вятских губернских ведомостях» статьи «Вотяки и черемисы» и «О вотяках, черемисах и татарах Вятской губернии». Несмотря на эпизодичность личного общения А.И. Герцена с удмуртами и марийцами, писатель, как показало время, создал труды, отличающиеся проницательностью наблюдений и основательностью выводов. Это касается, например, особого отношения марийцев-язычников к пятнице, считавшейся у них таким же священным днём, как воскресенье у христиан.
Одним из этнографов, позднее подтвердившим запечатлённое А.И. Герценом, был уроженец малмыжской Пахотно-Ильинской слободы, член-сотрудник Русского географического общества Степан Кирович Кузнецов (1854–1913). В работе «Черемисская секта Кугу Сорта», опубликованной в 1908 году в журнале «Этнографическое обозрение», он, например, отмечает: «Пятница у всех черемис издревле почитается. Равносильна нашему воскресенью и называется «кугарня» — «большой недельный день».
На более раннюю работу С.К. Кузнецова «Четыре дня у черемис во время сюрэма» вскоре после её выхода в свет в 1879 году под эгидой Русского географического общества обратил внимание непревзойдённый мастер слова Н.С. Лесков. Основой 53-страничного этнографического очерка явился доклад, сделанный перед членами географического общества в декабре 1878 года. Со своими коллегами С.К. Кузнецов поделился впечатлениями от «жертвоприношения в честь добрых богов», которое ему довелось наблюдать в «Китяке — черемисской деревне на 29-й версте от города Малмыжа Вятской губернии по елабужскому тракту».
Найденные в издании ценные сведения Н.С. Лесков использовал в очерке «Епархиальный суд», впервые напечатанном под названием «Духовный суд» в трёх номерах газеты «Новости» от 12, 13 и 18 июня 1880 года. В восьмой главе автор сетует на то, что «вера наша, несомненно, страдает и подвергается самым ужасным, почти неслыханным в христианстве порицаниям не по влиянию «заносных учений», на которые мы охочи всё сваливать, а по причинам, зависящим от устройства нашей Церкви». В доказательство этого тезиса он приводит «недавно обнаруженный» им в исследовании С.К. Кузнецова «случай, чрезвычайно тяжёлый и мучительный для сознания христианина». Вот как Н.С. Лесков излагает содержание «книжечки»:
«Наши давно окрещённые черемисы и в 1878 году были такие же язычники, какими были до крещения… Им было как-то проповедано Евангелие, у них настроены церкви, в которых есть штаты духовенства. Это духовенство совершает крещение младенцев и ведёт, конечно, исповедные росписи, в которые надо вписаться, чтобы не подпасть ответственности, а христианства всё нет как нет… И это ещё не самая большая беда, что крещёные черемисы до сих пор не сделались христианами: это у нас случалось и с татарами, и с мордвой, у которой до сих пор во весь развал идёт эпоха двоеверия. Но вот в чём беда: крещёные черемисы стали нравственно хуже, чем были, и всякий, вынужденный иметь с ними дело, старается отыскать старого, некрещёного черемиса, потому что, по общему наблюдению, у некрещёных больше совестливости… Этого оскорбления святейшей религии Христа не может не поставить нам в вину вселенское христианство! О своём же крещёном поколении черемисы самого невыгодного мнения; да иначе не может и быть. Это крещёное, но ничему в христианстве не наставленное поколение, как свидетельствует та же книга, изданная императорским Русским географическим обществом, «относительно христианства столь же невежественно, как их отцы и деды, а к язычеству оно успело охладеть, потому что представители его редеют. Теперь можно из подросшего поколения встретить таких, которые не придерживаются никакой религии».
Исходя из сказанного, Н.С. Лесков делает такой вывод: «Вот положение, которое едва ли нельзя назвать водворением религиозного нигилизма посредством крещения. А это заявлено твёрдо и никем не опровергнуто, и, хотя или не хотя, ему, очевидно, приходится верить и с ним соображаться. Принимая же в расчёт, что такое явление далеко не единично, его надо считать важным и требующим самых скорых и энергичных мер к всестороннему поправлению церковного дела… Мнение это есть едва ли не общее мнение всей Церкви, кроме тех, которые свои вкусы предпочитают истинам Евангелия».
Высказанные писателем мысли актуальны и в наше время, их нужно учитывать в деле миссии среди наших соотечественников, в большинстве своём крещёных, но не имеющих о христианстве ясного и полного представления.
На портретах изображены:
— Александр Иванович Герцен;
— Николай Семёнович Лесков
