9 января 1889 года в деревне Душкины Арбажской волости Котельничского уезда в крестьянской семье Мамаевых родился мальчик, которого при Крещении нарекли Иоанном. С детства он отличался умом и благочестивым поведением. Когда подрос, окончил второклассную учительскую школу, а затем экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. В 1909 году Иван Мамаев получил свидетельство об окончании богословских курсов в г. Вятке. В то время он являлся послушником в Трифоновом монастыре.
В следующем году молодой человек получил назначение на место псаломщика в Архангельской церкви села Михайловского Яранского уезда (ныне в Тужинском районе). Одновременно по совместительству работал бухгалтером. Тогда же он познакомился со своей будущей супругой Елизаветой Дмитриевной Зубаревой, дочерью псаломщика из соседнего села Шешурги. В 1912 году Иван Мамаев был рукоположен в сан диакона и служил в Михайловском до марта 1914 года, когда его перевели в село Великоречье Яранского уезда. В начале 1918 года в Флоро-Лаврской церкви села Шешурги освободилось диаконское место и по просьбе свёкра отец Иоанн переехал на родину матушки Елизаветы. В конце следующего года его рукоположили во священника и назначили настоятелем шешургского храма. Также Мамаев работал счетоводом местного потребобщества и кредитного товарищества.
В декабре 1923 года отец Иоанн оказался в своём родном селе Душкины, где стал служить в только что построенной Вознесенской церкви. Через год он получил вести из шешургского кредитного товарищества, где провели ревизию и обнаружили большую недостачу. Местные власти, не долго думая, списали всё на отца Иоанна, который давно уехал из села. Нашёлся некий аноним под псевдонимом «Свой», который в яранской газете «Крестьянин-коммунист» изложил своё видение ситуации, бездоказательно утверждая, что священник при отъезде из Шешурги забрал десять возов продовольствия! Возникает справедливый вопрос: как этот факт мог остаться незамеченным членами товарищества, жителями села и милицией?
Вот текст данной заметки под названием «Поучительная история о поповском хозяйничанье в шешургском сельхозтовариществе»: «До осени 1923 года Иван Мамаев был председателем правления и счетоводом, являясь там основным хозяином. Даже правление товарищества находилось в его доме. В декабре он уехал в Котельничский уезд. После его отъезда стали разбираться с делами, и оказалось, что не хватает около 200 пудов ржи. А поп увёз десять возов хлеба и мяса. Теперь правление товарищества — в квартире попа Шерстенникова, а счетоводом служит его дочь.
11 сентября прошло общее собрание членов товарищества по вопросу о хлебозаготовительных операциях. Обсуждался и вопрос о растрате, произведённой попом Мамаевым. При этом счетовод Шерстенникова сказала: «Я разбиралась с этим делом, так и не смогла доискаться, кто тут виноват» (где же ей разобраться!). Собрание постановило взыскать убытки со старых членов правления. Так и следует! Другим неповадно будет пускать в кооперацию попов. А правление не мешало бы перевести из квартиры бати в другое помещение да и Шерстенникову освободить от занятий, ведь есть более нуждающиеся».
В итоге дело растянулось ещё на четыре года. О его подробностях отец Иоанн сообщал в своём письме от 2 января 1928 года заместителю Патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию (Страгородскому). Священник просил помочь ему морально, а также, если возможно, в отношениях с гражданской властью. Батюшка обращал внимание, что данное дело возбуждено зложелателями именно из-за его, как тогда говорили, классовой принадлежности. «У меня как священника описали для продажи с публичных торгов всё имущество, в том числе последнюю корову и дом. Жить с семьёй я должен на снегу или где мне угодно, — сообщал митрополиту отец Иоанн. — Сними я сан и будь крестьянином — всё останется на своих местах, но сделать это я никак не могу! Спаси меня Господь даже думать так, потому что я ужасно согрешаю, осуждая неустойчивые натуры.
Я много работал в кооперации до революции и весь революционный период служил секретарём уездного снабсовещания и Укрстрома. Имею удостоверение, свидетельствующее о моей неконтрреволюционности, хотя ни перед кем и никогда не заискивал. Являюсь родным сыном, а не пасынком своего Отечества, а вот всё-таки хотят вытряхнуть меня на снег из дома, причём построенного женой в 1926 году в моё отсутствие». Священник просит владыку посодействовать перед властями, чтобы духовенство «не выгоняли хотя бы из домов, построенных уже после революции, чтобы их не отчуждали хотя бы ради семей, которые и при правдивом обвинении совершенно к нему не причастны. Ведь такое явление всё-таки не нормально: служители культа и их семьи лишены всех прав, не только гражданских, но и человеческих». Окончание этого дела неизвестно, но в любом случае батюшке и его родным жить легче не стало.
В 1928 году священник Иоанн Мамаев был назначен благочинным Второго округа Котельничской епископии, находившейся под омофором священноисповедника Виктора (Островидова), чьи взгляды на отношение Церкви и государства отец Иоанн активно поддерживал. Первый раз батюшку арестовали 2 мая 1930 года. Когда его увозили из деревни, многие подходили к нему за благословением, женщины рыдали. Отец Иоанн сказал им напутственное слово, чтобы хранили веру православную, берегли души свои и детей, заботились о храме, воздерживались от мести. Проповедь его была горяча, многие запомнили, как он воскликнул: «Отступников от православной веры и дедовских законов жития ждёт Божья кара!».
26 мая 1930 года Особой тройкой при управлении ОГПУ Нижегородского края по статье 58 (часть 10) УК РСФСР за якобы участие в контрреволюционной организации священник Иоанн Мамаев был лишён свободы сроком на пять лет. В этом же году хотели арестовать и матушку Елизавету Дмитриевну, но ей удалось скрыться и покинуть деревню. В 1934 году батюшка вернулся в Душкины и снова стал служить в церкви. 26 мая 1936 года последовал новый арест. В этом же году 27 октября по групповому делу епископа Дамаскина (Цедрика) отца Иоанна приговорили к пяти годам лагерей. Следствие признало его виновным в принадлежности к контрреволюционной группе руководящего духовенства Вятской епархии викторовской ориентации, где тот «являлся нелегальным благочинным и вёл контрреволюционную пропаганду, в том числе против колхозного строя». 4 ноября священника вместе с епископом Дамаскиным отправили этапом в г. Караганду в распоряжение начальника управления Карлага НКВД.
Из жития священномученика Дамаскина известно, что во время заключения он и отец Иоанн держались вместе. На одном из пересыльных этапов Мамаев сильно заболел, не мог идти, падал, а немощных охранники нередко расстреливали. Стояли первые дни декабря, погода была холодная, с порывами ледяного ветра. Батюшка Иоанн упал лицом в снег, потеряв сознание. Владыка Дамаскин, сам с трудом держась на ногах, склонился над другом, поднял его и на своих плечах, шатаясь, понёс до ближайшей стоянки, чем вызвал у окружающих немалое удивление. На место они прибыли 7 декабря. Оба священнослужителя в лагере работали бухгалтерами, отцу Иоанну пригодился опыт, полученный в Михайловском и Шешурге. В лагере епископ Дамаскин сумел объединить вокруг себя верующих для проведения совместных молитв и богослужений, за что всю группу арестовали и завели новое дело. Священномученика Дамаскина расстреляли. 30 августа 1937 года был арестован и отец Иоанн. 8 декабря тройкой УНКВД по Карагандинской области он также был приговорён к расстрелу…
Только в 1989 году священник Иоанн Мамаев был реабилитирован по всем следственным делам. Известно, что в его семье было двое сыновей и дочь Тамара, которая умерла в 1925 году, едва прожив полгода. Похоронена она на душкинском кладбище. Местная жительница Н.И. Мамаева вспоминала, что на маленьком могильном холмике лежал камень с высеченным текстом: «Мир праху твоему, дочка Тамара». Племянница отца Иоанна З.В. Кислицына рассказывала, что за могилкой Тамары многие годы кто-то ухаживал. Матушка Елизавета после того, как мужа не стало, вместе с сыновьями уехала в Шешургу.
