В сентябре 1824 года жителей Вятской губернии облетела ошеломляющая весть: Вятку должен посетить император Александр Благословенный!
В начале августа первым об этом узнал губернатор П.М. Добрынский. Великое дело — встречать государя! Никогда за всё время существования Вятской губернии русские цари не добирались до этого затерявшегося в лесах уголка обширной Российской империи. Началась срочная поправка дорог, гатей и мостов на всём пути следования государя и его свиты. Сколько же надо было всего учесть губернатору, ожидая приезда царя: где поселить, чем удивить, что сказать. А главное — как навести порядок в делах губернии, где царили взяточничество и воровство, впрочем, как и в большинстве других губерний, да вот только сенаторская ревизия летом 1824 года была предпринята именно в Вятской.
Посещение Александром I Вятки было лишь небольшим звеном в его вояже по России, начавшемся 16 августа и закончившимся 24 октября 1824 года. Многие современники императора и позднейшие историки скептически относились к его продолжительным странствиям. Высказывалось мнение, что он устал от военных походов, от устройства послевоенного мира, разочаровался в своих прежних взглядах и нашёл утешение в путешествиях. «Государь как бы хотел заглушить овладевшее им мрачное настроение духа беспрестанной переменой мест и впечатлений», — писал историк Н.К. Шильдер. В этой связи интересен взгляд безвестного вятского поэта, написавшего небольшое стихотворение на освящение Александро-Невского собора в Вятке в октябре 1864 года, опубликованное в «Вятских губернских ведомостях»:
«Увенчан славою двенадцатого года,
На русском троне ангел мира был;
И, дав Европе мир, жизнь русского народа,
Его нужду увидеть он спешил».
Какое простое и вместе с тем логичное объяснение дал неизвестный вятчанин ежегодным длительным путешествиям Александра I по России. Как управлять страной, не зная, что в ней происходит и как живёт народ? Император хотел увидеть Россию такой, какая она есть. Во время своих странствий государь посещал большие и малые города, сёла и деревни, внимательно осматривал гимназии, больницы и тюрьмы, бывал в местных военных гарнизонах, беседовал со многими людьми, принимал конкретные управленческие решения. Задумайтесь, разве это не тяжкий труд — почти ежедневно преодолевать сотни вёрст в дорожной кибитке по «замечательным» русским дорогам? В Оренбургской губернии Александру Благословенному пришлось обедать в степи и ночевать в калмыцкой кибитке; чтобы добраться до Златоустовского завода — с риском для жизни переправляться через обрывы и пропасти, на которые, по словам медика Д.К. Тарасова, нельзя было смотреть без страха.
Осенью 1824 года пензенский губернатор, заметив усталость на лице императора, упрекнул его, что тот себя не бережёт. Александр I ответил: «Когда подумаю, как мало ещё сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого устаю». Возможно, с такими переживаниями подъезжал царь к границам Вятской губернии. Как же встретили его на нашей земле?
* * *
Весть о посещении губернии Александром Благословенным стала для большинства вятчан полной неожиданностью. «Многие даже не верили этому, — вспоминала мать протоиерея Григория Утробина из Вознесенского собора г. Сарапула. — После Воздвижения слухи о царе начали раздаваться всё пуще и пуще. Стали из наших деревень выбирать ямщиков и лошадей под свиту государя и приучать к дружной езде. Раскладывали огни вдоль дороги и проезжали в ночное время на этих конях при крике народа, чтобы лошади привыкли не пугаться. Для всех это было большим дивом». Наконец объявили день, в который Александр I должен посетить Ижевский завод (тогда входил в состав Вятской губернии). Из разных мест приезжали повозки с народом. И вот уже толпы собрались на площади перед Александро-Невским собором. «У всех сердце так и хочет выскочить из груди! Наконец ударили во все колокола. «Едет! Едет!» — кричали в народе. Прошло с четверть часа. Глядим — показались царские коляски, звонить перестали, и в народе сделалась такая тишина, что, если муха пролетит, так слышно». И вот уже волна радости охватила народ. «Ура!» — загремело по всей площади, и шапки полетели вверх.
Об этой всеобщей радости свидетельствует и другой очевидец — учитель географии М. Косарев. По пути из Нолинска в Вятку он видел множество народа, спешащего на встречу с государем, слышал самые различные разговоры и бережно сохранил их в своей памяти, чтобы затем поделиться ими с новыми поколениями. «Можно ли вообразить, с каким восторгом осенью 1824 года, — писал М. Косарев, — приняли вятчане радостную весть: «Государь будет в Вятке!». На всех больших и малых дорогах запестрели незатейливые экипажи путешественников. Не только из близких, но и из отдалённых городов устремились в Вятку жители всех сословий, старые и молодые, иногда целыми селениями. Казалось, народ ехал и шёл на какой-то общий семейный праздник. У всех один предмет для разговора — государь».
А что же император? Каким увидел его народ? Вернёмся к воспоминаниям матери сарапульского протоиерея. «Между тем государь ехал среди народа, тихо, ласково кивал головой на обе стороны. Перед церковным крыльцом коляска остановилась. Быстро он взошёл на крыльцо, истово перекрестился, приложился ко кресту и окропил себя святой водой, затем вслед за священниками вошёл в церковь… Выйдя из храма, государь остановился на крыльце, ласково посмотрел на народ, сел в коляску и отправился на квартиру».
Ласковый взгляд, поклоны перед святынями, внешнее благоговение… Что это? Искусная игра, лукавство? Многие из современников утверждали, что Александр I был искусным обольстителем, человеком весьма неискренним, хорошим актёром и дипломатом.
«Сфинкс, не разгаданный до гроба,
О нём и ныне спорят вновь;
В любви его роптала злоба,
А в злобе теплилась любовь.
Дитя осьмнадцатого века,
Его страстей он жертвой был:
И презирал он человека,
И человечество любил».
Эти строки принадлежат князю П.А. Вяземскому, но мало кто помнит другие его слова: «Трудно найти в истории личность более величественную, вызывающую более сочувствия и во многом более загадочную, чем личность Александра. Но для исследования подобного характера нужны свойства ума высокого и беспристрастного, нужна проницательность глубокого сердцеведца. Нужно отречься от пошлых и дюжинных соображений, почерпнутых из первого попавшего на глаза учебника и букваря».
А теперь посмотрим на императора глазами бесхитростной матери священника Григория Утробина. «Какой же он был красавец, дай Бог ему Царствие Небесное, — вспоминала она, — и высок, и статен, и румян, а лицо какое доброе и милостивое! Настоящий земной царь! Все, стоявшие с нами, плакали от умиления, плакали и мы. Да и как было не плакать от радости? Удостоились мы, люди малые и тёмные, увидеть царя земного, красное наше солнышко! Эту радость, эти слёзы и в могилу с собой унесу». Таким было восприятие царя простым русским народом.
А теперь прислушаемся к разговорам жителей Нолинского уезда, устремившихся на встречу с Александром I. Не то же ли отношение к государю мы обнаружим и в их словах? Так, ехавший из Нолинска молодой купец говорил знакомому старичку-священнику: «Что, батюшка, видно, в Вятку? Не царя ли посмотреть?». — «Да, голубчик. Вот дожил до старости. Были у меня и радостные дни, и горя много. Век прожить — не поле перейти. Да вот на старости Господь опять посылает радость, сподобляет видеть царя-батюшку. Ведь он — помазанник Божий. Великое нам счастье видеть его и поклониться ему. Дай ему, Господи, многая лета царствовать!».
Ключевые слова в ответе священника — «помазанник Божий». В них кроется разгадка столь великого воодушевления народа, устремившегося на встречу с Александром Благословенным. Помазание на царство — это священнодействие, через которое государь получает от Бога власть над своей страной и дары Духа Святого для управления ею. И народ знал Источник этой власти, она была для него священной. Для людей было важно, что император разделял с ними единую православную веру, что он глубоко религиозен. Народный взгляд сразу отмечал, что государь истово крестится и кладёт земные поклоны перед святыми иконами. В каждом городе и селе первое место, которое посещал Александр I, — Божий храм.
А теперь вернёмся в Вятку. Подъехав к городу в десятом часу вечера, царь был поражён его красотой (вся Вятка была освещена иллюминацией: в окне каждого дома зажигались фонарики и латки (плошки), были подсвечены все храмы и колокольни). Спасская улица от губернаторского дома, назначенного для пребывания императора, пространство около кафедрального Троицкого собора и сам храм были наполнены народом. При появлении царского экипажа многолюдное собрание на какое-то мгновение замолчало. Остановившись у собора, превозмогая усталость, государь счёл должным получить благословение вятского епископа и приложиться к местным святыням. Земные поклоны, благоговейное целование икон, смиренное принятие благословения архипастыря… Что за всем этим сокрыто в глубинах души и сердца императора?
* * *
Попытаемся дать оценку религиозным взглядам государя на тот момент. Путь к вере царя Александра I был не простым. Он сам неоднократно рассказывал, что его воспитание под руководством великой бабки — императрицы Екатерины II — укреплению религиозных чувств не способствовало. Просвещённая царица стремилась построить образование будущего самодержца, по словам историка В.К. Надлера, на зыбком песке философии энциклопедистов и слезливой морали Руссо. На религиозное же воспитание обращалось весьма поверхностное внимание. Но Господь не оставлял юного Александра Павловича. Какой искренностью дышат следующие воспоминания государя: «Случалось между тем не раз, что я, ложась спать, живо чувствовал в душе своей грехи и разные нравственные недостатки своего образа жизни. Возникавшее при этом сердечное раскаяние пробуждало во мне потребность встать с постели и среди ночной тишины бросаться на колени, чтобы со слезами просить у Бога прощения и сил для большей бдительности над собой на будущее время». В конце концов, не имея со стороны учителей и ближайших друзей должной поддержки, великий князь Александр Павлович перестал чувствовать на себе влияние спасительных движений благодати. «Вместе с мирской рассеянностью, — признавался государь, — грех стал более и более владычествовать в моей душе».
Но всё-таки, пройдя путь великих скорбей и мучительных переживаний, Александр I обрёл веру. Это случилось в 1812 году. «Пожар Москвы, — говорил император, — осветил мою душу. Господь снова призвал меня по любви и милосердию Своему». Вера царя начинает быстро возрастать, укрепляться, благодаря чему в тяжкую годину испытаний он, по словам того же В.К. Надлера, обнаружил такую твёрдость характера, такую покорность Провидению, такую безграничную веру в силу Всевышнего и в свой народ, перед которыми рассыпались в прах колоссальные силы Наполеона.
Однако, не имея наставника среди русского духовенства, государь ещё почти десять лет блуждал в поисках истины, мечтал о создании некоей универсальной христианской религии, которая объединила бы все европейские народы. Вместе с тем как благочестивый паломник император посещал православные обители, молился за длительными монастырскими богослужениями, встречался с известными подвижниками благочестия. Так, в сентябре 1816 года государь посетил Киево-Печерскую Лавру, где долго беседовал с иеросхимонахом Вассианом и исповедался у него. В августе 1819 года Александр Павлович побывал в Валаамском монастыре, где поразил насельников этой северной обители своими кротостью и смирением.
В 1818 году государь писал графине Софье Соллогуб: «Возносясь духом к Богу, я отрешился от всех земных наслаждений. Призывая себе на помощь веру, я приобрёл такое спокойствие, такой мир душевный, какие не променяю на любые блаженства мира. Если бы не эта вера, простая, чистая, которая одна только вознаграждает меня за все тяготы, сопряжённые с моим званием, что другое могло бы дать мне силы к перенесению его бремени?». Разве человек неискренний мог написать такие слова?
Большое влияние на религиозные воззрения государя оказало знакомство с архимандритом Фотием (Спасским), настоятелем новгородского Юрьевского монастыря. После продолжительной беседы с последним в 1822 году Александр I принял решение о закрытии масонских лож и тайных обществ в целом. Вскоре после этого император отправился в своё последнее обширное путешествие по восточной части Европейской России и достиг пределов Вятской земли.
* * *
Несмотря на трудности пути и позднее прибытие в Вятку, на следующий день 9 октября в десять часов утра государь встречался в доме губернатора с Преосвященным Павлом и вятским духовенством. Интересный факт: Александр I неизменно начинал и заканчивал свой день продолжительными молитвами. «Вечерние и утренние свои молитвы, — вспоминал Д.К. Тарасов, — он совершал на коленях и продолжительно, отчего у него на верху берца у обеих ног образовалось очень обширное омозоление общих покровов, которое у него оставалось до кончины».
Итак, утром 9 октября император сначала принял у себя епископа Павла, после чего вышел к духовенству, приложился к принесённой чудотворной иконе святителя Николая и взял благословение у всех присутствующих священников, целуя каждую благословляющую руку. Это проявление смирения «неутомимого державного богомольца» производило сильное впечатление на духовенство, потрясало священников до глубины души. Так, иереи, служившие в храме Ижевского завода, после встречи с императором долго не могли прийти в себя, они словно онемели. «Небось, отнимется язык у того, чью руку поцеловал сам государь», — промолвил один из них в ответ на недоумения домочадцев, и слёзы потекли у него из глаз. Возможно, такие же чувства испытали и вятские священники, присутствовавшие на встрече с царём 9 октября. Александр Павлович первый начал беседу с ними о вятской пастве и о самом городе: «Я давно имел желание обозреть лично ваш край. Доволен своей поездкой. Вятка — один из лучших губернских городов».
Затем состоялись встречи императора с сенаторами А.А. Долгоруким и Е.А. Дурасовым, которые, начиная с августа 1824 года, проводили ревизию в Вятской губернии, по результатам которой к суду были привлечены многие чиновники. Опечаленный сообщениями сенаторов, Александр I затем встретился с губернатором и местными чиновниками, с представителями вятского купечества. Городской голова И.С. Машковцев преподнёс государю на блюде хлеб-соль, а купец И.С. Колошин — ананас. Захотели вятчане удивить царя, и впрямь диво — ананасы, выращенные в далёкой северо-восточной провинции в теплицах купца Колошина!
После Александр I отправился на смотр местного гарнизонного батальона, затем посетил городскую больницу, тюремный замок, гауптвахту, заведения приказа общественного призрения и вятскую гимназию. «Видя в тюремном замке малое число содержащихся преступников, заключил, что в Вятской стране нравственность не испорчена». Заметив среди полицейских чинов бывшего гвардейца Филиппова, государь подозвал его и спросил: «Филиппов! Зачем ты здесь?». Все поразились удивительной памяти царя. Говорили, что он помнит каждого бравого гвардейца.
Вот закончены официальные встречи и осмотр заведений города. Что же дальше, не последовал ли отдых? Нет! Спустя полчаса по приезде из гимназии государь без свиты отправился в Успенский Трифонов монастырь, вновь посетил Троицкий кафедральный собор, где был отслужен молебен. После этого царь, внимательно осмотрев изнутри весь храм, алтари и архиерейскую ризницу, соизволил с похвалой отозваться об их благолепии и назвал Троицкий собор одним из лучших (третьим) в Российском государстве. Между прочим, в архиерейской ризнице Александр I обратил внимание на небольшой деревянный обелиск и с удивлением спросил: «Что это такое?». Оказалось, что во время утрени праздника в честь Входа Господня в Иерусалим на этом обелиске, так называемом вербовнике, устанавливались для освящения ветки вербы. Государь много повидал различных храмов, но такого изобретения ранее нигде не встречал. Так вятчане всё-таки удивили державного гостя — не ананасом, а деревянным вербовником.
Из кафедрального собора император проследовал в архиерейские покои и разделил с епископом монашескую трапезу. Готовясь к встрече государя, владыка Павел не мог не вспомнить указ 1816 года, в котором Александр I призывал духовенство в речах воздерживаться от похвал ему, «токмо слуху моему противных, а воздавать Единому токмо Господу Сил благодарение за ниспосланные щедроты». Возвышенное приветствие вятского епископа, произнесённое вечером 8 октября под сенью кафедрального собора, вероятно, произвело доброе впечатление на государя. По крайней мере, один из очевидцев отметил, что Александр I выслушал речь архиерея благосклонно. В течение трёх дней своего пребывания в Вятке царь неоднократно встречался с епископом Павлом и под конец наградил его панагией.
В архиерейских покоях император сразу же сел в кресло со словами: «Я не могу долго стоять: у меня повреждена нога». За трапезой Александр I высказал замечание по поводу слишком больших и неопрятных домов вятских священников. В одном из них в селе Поломском державному страннику пришлось ночевать. Дом был внутри не оштукатурен, неопрятен и изобиловал всевозможными насекомыми. Несмотря на столь исключительные условия ночлега, царь поблагодарил священника Феодора Рязанова за гостеприимство и пожаловал ему 500 рублей. Ещё одно замечание касалось несоблюдения вятскими священниками приличной для духовного звания формы одежды: некоторые из них носили жабо.
В конце архиерейской трапезы государь неожиданно сказал присутствующим: «Я очень соболезную, что здесь комиссия сенаторов. Не столько будет виновных, сколько невольно увлечённых в преступления или совершенно невиновных, но оклеветанных. Вы можете употребить своё пастырское влияние для облегчения судьбы этих несчастных». Некоторые исследователи объясняют эти слова тем, что император Александр I был искусным дипломатом, умел скрывать истинные чувства и настроения, чтобы произвести на окружающих доброе впечатление… Или всё-таки он просто сочувствовал как христианин и как человек, знавший, что такое клевета и обман?
Покинув архиерейские покои, Александр Благословенный отправился на прогулку. Он проехал за реку и, оттуда взглянув на Вятку, сказал: «Очень красивый город, походит на Ярославль в малом виде». 10 октября из-за дождливой погоды царь никуда не выезжал. На обед к нему в этот день были приглашены только сенаторы и епископ Павел, которому он сообщил, что намерен ещё раз посетить Вятскую страну. Об этом же император сказал и нолинским купцам, с которыми встречался в день отъезда из Вятки, 11 октября, в пять часов утра. Через час Александр I пригласил в свой кабинет сенаторов и подал им более 40 различных просьб от жителей Вятской губернии, сделав при этом особые приказания. Вскоре он покинул свою временную резиденцию. Вот уже и последняя остановка в Вятке у церкви Всех святых. Выйдя из коляски, государь приложился ко кресту и окропил себя святой водой. Колокольный звон всех храмов возвещал горожанам об отъезде царя…
* * *
Прошло чуть более года, и долетела до земли Вятской печальная весть: 19 ноября в Таганроге скончался тот, кого вятчане с такой радостью и любовью встречали в октябре 1824 года. Мы не можем знать, что они испытали при этом известии, но, к примеру, поэт К.Н. Батюшков написал в 1825 году: «Все плачут, горесть у всех искренняя. Чувство, которое наполняет и давит душу, есть какое-то неизъяснимое сиротство. Теперь одно только прекрасное жизни его памятно и видимо сердцу; всё прочее забыто… Ах, в душе его было много идеального, прекрасного! Он искренно желал добра, он любил добро, он постигал его».
В память о посещении Вятской земли Александром Благословенным вятчане дали обет построить в губернском городе собор и освятить его в честь небесного покровителя императора — благоверного князя Александра Невского. В этом храме должны были возноситься молитвы за государя, столь полюбившегося вятчанам, и за других русских царей. Собор строился очень долго, его торжественно освятили 8 октября 1864 года, через сорок лет после посещения Вятки императором Александром Павловичем.
Интересное совпадение: в январе этого же года в Томске почил знаменитый сибирский старец Фёдор Кузьмич, которого народное сознание прочно связало с именем Александра I. Существовало предание, что император не умер в Таганроге, что вместо него похоронили другого человека, сам же государь будто бы скрылся в неизвестном направлении и, поселившись в Сибири, стал великим подвижником. О возможности выбора такого пути говорил и сам Александр I в 1812 году. Так, генералу Вильсону он категорически заявил, что не вступит в переговоры с Наполеоном, пока хотя бы один француз будет оставаться в России, и добавил: «Лучше отращу себе бороду и буду питаться картофелем в Сибири».
Молва о царском происхождении Фёдора Кузьмича никогда не замыкалась в Сибирских пределах, но, по словам одного исследователя, «бродила от Перми до Тавриды, «от финских хладных скал до пламенной Колхиды», от Москвы до глубины Забайкалья». Жизнь старца отличалась особой строгостью и воздержанностью. Всё свободное время он посвящал молитве. После смерти Фёдора Кузьмича обнаружилось, что колени его покрыты толстыми мозолями… В тождество Александра I и сибирского старца верил не только простой народ, но и люди учёные, высокопоставленные, в том числе и некоторые представители царской династии. Не вдаваясь во все тонкости полемики о смерти Александра Благословенного в Таганроге и о происхождении праведного Фёдора Томского, следует заметить, что сама возможность подобного отождествления в народном сознании императора и старца говорит о многом: народ любил государя, верил, что глубокое покаяние могло привести царя к святости. Что же тут удивительного? Ведь вся Русская земля молилась за него.
